дверной ручке?

– Только, милая эсса, скажите, а почему у него в руках сей

странный предмет? - Скульптор тростью указал на лейку.

– Это же фонтан. Он обязан фонтанировать, - со сладкой

улыбкой я щелкнула пальцами.

В лейке забурлила, заколотилась вода. По невидимым венами

и артериям потоки стремительно вознеслись к ледяной голове,

и из ушей наездника вырвались две мощные струи. Ударили в

окна с такой силой, что зазвенели стекла, сломали голые

кусты. Стоило признать, что в первый раз вода выходила с куда

меньшим напором.

– Какое интересное решение, - в замешательстве

пробормотал старичок.

За спиной раздался глумливый смешок Якоба, но Доару

выверт с головой-лейкой не понравился.

– Фонтанировать, говоришь? – прошипел он, прожигая меня

яростным взглядом.

В этот момент голова наездника, не выдержав гневной

стихии, хрустнула! По ледяному лицу прочертилась глубокая

кривая трещина.

– Что это его так раскорячило? - тоненьким голосом уточнил

мастер Гаэтан.

– Кхм… – задумчиво промычала я.

Струи начали терять ярость и напор, оскудели, а потом вовсе

иссякли. Мгновением позже ледяную башку разорвало на

тысячи крошечных осколков. Ледышки брызнули в разные

стороны. Мы отскочили от фонтана на безопасное расстояние

и некоторое время таращились на обезглавленного наездника,

протягивающего бесполезную лейку. Смотреть на

изуродованного, но очень гордого ледяного калеку было по-

настоящему больно.

– Что это? - вымолвил Доар.

Риторический вопрос не нуждался в ответе, но я неожиданно

даже для себя пояснила:

– Всадник без головы.

Вдруг припаянная нога отвалилась от тела и, рухнув на дно

фонтана, раскололась на куски.

– И без ноги, – зачарованно произнес мастер.

Для настоящего создателя ледяных фигур это был полный

провал!

– Риат Гаэтан, почему бы нам не пройти в дом? - изображая

радушную хозяйку, предложила я.

Якоб сопроводил несколько ошеломленного гостя. Мы с

Доаром,изображая крепкую семейную пару, шли следом.

– Завтра же, - наклонившись, процедил он мне на ухо, - ты

возьмешь скребок и отскребешь остатки своей статуи с моего

грифона!

– Они примерзли намертво, – отозвалась я.

– Значит, придется очень постараться, - с нажимом

прошептал Доар.

– И не подумаю. Весной само растает.

Между тем лакей открыл парадные двери и с поклоном

пропустил гостя в дом. Едва мастер переступил через порог, как из холла прилетел истеричный вопль. Грешным делом, я

решила, что обвалились леса. Не сговариваясь, мы с Доаром

прибавили шагу, а кoгда вошли,то обнаружили скульптора, с

полоумным видом метавшегося по холлу и размахивающего

тростью. Эрл с Якобом от греха подальше сдвинулись к

лестнице. Какое счастье, что идэйцы закончили на сегодня

работу,иначе бы своими простецкими замечаниями довели бы

старика до сердечногo приступа.

– Что случилось с этими стенами? – воскликнул он.

– Они отсырели, - я попыталась превратить истеричные

вопли, испугавшие даже стойкого Эрла, в конструктивную

беседу.

– Это же ручные ткани! – в ужасе развел руками Гаэтан.

– Но сыреют они как самые обычные, - осторожно заметила

я. - В защиту стен могу сказать, что еще ни одна ткань не

пережила магический хoлод.

– Какой вандализм! – трагично воскликнул скульптор. -

Кажется, у меня сейчас начнется сердечный приступ…

Он схватился за сердце и оглядел заляпанный мраморный

пол, точно отыскивая место почище, чтобы свалиться в

обморок. Какие идэйцы? Проклятье! Я сама чуть не довела его

до приступа!

Пока именитый мастер не сложил в нашем разгромленном

холле ласты, простите, не протянул ноги, Доар резко приказал:

– Якоб, проводи риата Гаэтана в гостиную. Эрл, пошли за