пристройке. Помещение использовали под склад старой

мебели, видимо, оcтававшейся от прошлой обстановки дома.

Сейчас закрытые пыльными чехлами диваны, стулья и козетки

сдвинули к стене. Ледяная нерoвная глыба, окруженная

голубоватым магическим коконом, стояла в центре. С грохотом

я подтащила стол, куда с осторожностью пристроила

магическое стило для резки льда и альбом с набросками.

Мягко приложив руку к обломку, прикрыла глаза и

прислушалась . Лед пел,тонко и едва различимо. Вопреки

законам природы, он не обжигал руки холодом, а, наоборот,

согревал. Отзываясь на магию чистокровных эссов,

рассказывал о злых буранах, белых снегах, суровой красоте

вечной мерзлоты. Перед моим мысленным взором

пронoсились туманные образы. В отличие ото льда, который я

смерзала из простой водопроводной воды, осколок северных

ледников пел чарующие песни.

– Прости, что придется тебя плавить, - прошептала я.

стрие магического стило, похожего на волшебную палочку

фей из детских сказок, вспыхнуло белым огоньком.

Инструмент без усилий вошел в лед, слово нож в подтаявшее

сливочное масло. Я аккуратно отделила от глыбы небольшой

кусок, пристроила на подносе, опутанном особым морозным

заклятьем,и окружила ледяным коконом, что бы спрятать от

тепла и солнца, которое щедро струилось сквозь квадратные

окна.

Привычная работа успокаивала , позволяла выкинуть из

головы ненужные мысли. Лед не любил нервных рук и

неуверенных,тревожных прикосновений. Поcтепенно

сглаживались острые уголки,и ощеренная краюха превратилась

в гладкую заготовку. Сверяясь с набросками,тонкими линиями

я нанесла контуры будущей статуэтки и начала аккуратно

высекать фигурку. В воздух уходил жиденький дымок,

растворявшийся в солнечных лучах.

В академии нас учили плавить лед так, что бы вокруг не

натекали огромные талые лужи. Поначалу получалось скверно:

непостижимым образом влага проникала под плотный

фартук,и к концу занятия одежда промокала до нитки. Опыт

пришел со временем, но работать все равно приходилось на

заговоренной подставке, немедленно смерзавшей стекающие

капли в льдистые неровные жемчужины.

Когда у заготовки появилась голова, плечи и даже одна

вытянутая рука, пристройка погрузилась в сумерки. И как я не

подумала о лампах? Пришлось прервать работу и вернуться в

дом, чтобы попросить слуг принести в мастерскую живые

огни.

Я прошла по анфиладе комнат на первом этаже, пытаясь

выловить хотя бы одну гoрничную. В пустом холле тоже

никого не нашла, но возле парадных дверей обнаружила

большой дорожный сундук с красной крышкой и золотистыми

наклепками, кичливый, яркий, вряд ли принадлежавший

мужчине. С возрастающим недоумением позвала лакея:

– Эрл, риат Гери вернулся или у нас гости?

Лакей не ответил. Вместо него в дверях гостиной появилась

среднего роста женщина в платье по последней моде. Мы

рассматривали друг друга в глубокой тишине. Незнакомка была

красивой и яркой, как ее дорожный сундук. Навыки в

ментальной магии вовсе не требовались, чтобы понять, с кем я

столкнулась. Любовницей Доара.

Глядя на нежданную гостью, я осознала , почему Эрл с

легкостью впустил меня в дом седмицу назад. «Увлечения»

моего мужа открывали двери с ноги. Проще впустить и

позволить хозяину разбираться лично со свалившейся как снег

на голову дамочкой.

– Эсса? – первой прервала она молчание, сдавшись под моим

сверлящим взглядом.

– Риата? - копируя сдержанный тон, отозвалась я.

– Светлых дней. - Оа послала вежливую улыбку и вдруг

принялась строить из себя хозяйку дома: – Знаете, осень в

Риоре ужасно унылая,и я некоторое время путешествовала

,только–только вернулась и решила навестить Доара. Я его

близкая подруга.

Она вопросительно изогнула брови, мол, а ты–то кто?

– А я его супруга.