– Мы на Кавказе так жа, - кивает цыганистый, - но там к этому попроще, даже охфицеры не брезговали.

– Матрёна! раздаётся истошный вопль-визг и мы бросаемся врассыпную. Через несколько секунд на позиции падает здоровенная бомба из мортиры. Жертв нет.

Почему в Севастополе мортирные снаряды прозвали «Матрёнами», ясно созвучие. Но «Матрёна» ещё ладно, а «Маркела» не хотите?

Укрепления у нас руки бы поломал проектировщикам и строителям. Пришли мы «на готовое» - и тут же пришлось переделывать. Доходило до невероятного в некоторых местах стены укреплений были такие, что их разносили бодучие козы***, решившие почесать рога. Вообще, Севастополь оказался «бездонной дырой» по части потребления средств. К примеру, менее двух десятилетий назад на строительство укреплений в нём выделили колоссальную сумму свыше миллиона рублей. Ничего, «освоили» - да так, что незадолго перед войной пришлось выделять новые средства

Система укреплений с инженерной точки зрения тоже на фонтан слишком широкие «окопы», к примеру. Землянки недостаточно защищённые от нормального ядра, Складские помещения бестолково расположены Но это мне понятно.

Хотя с приходом Тотлебена и накоплением опыта ничего так получается, грамотно для местных условий, я бы всё сделал иначе Ну да неважно.

Потягиваюсь и иду к Левашову ротный фактически «рулит» не только ротой, но и батальоном. Как-то так сложилось, что не везёт нам на комбатов то убьют, то ранят, то дизентерию подхватят. Восемь человек сменилось и теперь сюда никто не хочет идти, место считается «несчастливым». Можно было бы назначить Левашова, но вполне боевой капитан (недавно звание дали) и без того «непозволительно молод», да и числится за ним немало историй. Там и дуэли (именно во множественном числе), и мордобой (в том числе и чиновникам) и хамство и Много, в общем. Но на «Ржевского» не тянет очень суров и брутален. Такой если и станет героем анекдотов, то смеяться будут не над ним, а над другими персонажами оных.

– Илья Спиридонович, дозвольте? стучусь я в дверь землянки. Ротный сидит в расстёгнутом грязном мундире и пишет что-то на листке. Опять стихи? Или письмо?

Недовольный взгляд

– Хочу сходить ночью к вражинам, - без обиняков сообщаю ему.

– Отпросись у подпоручика Корнеева.

– Не могу, Вашбродь, тот в город ушёл.

Морщится Корнеев «ни рыба, ни мясо», что он есть, что его нет. В бою не трусит, но решения принимать не любит, всячески ускользая от малейшей ответственности.

– Нашёл что-то или так, пошалить?

– Наметить хочу, что там вообще есть и куда стоит с робятами сходить потом.

Откидывается, опираясь спиной на сырую стенку землянки, жуёт губы

– Сходи. Только осторожно давай, без риска. И эта, если попадётся офицер какой, приволоки. Но писарь там или унтер не нужен.

Выхожу ночью, скользнув ящеркой после напутственного шёпота сослуживцев и После сворачиваю в Севастополь. Иду не таясь. В смысле не изображаю из себя кинематографического «спицназовца» в камуфляже, бегающего по кустам. Спокойно шагаю, включив «отвод глаз» - благо, магии или чакры это не требует. Прохожие видят меня, но пропускают мимо сознания, что ли. Это скорее из области НЛП**** они- видят, но моя моторика и поведение сигнализируют им, что я свой/не интересный, поэтому сознание «не запоминает» меня.

Но и не дуркую понапрасну для таких вот случаев есть мундир «ранетого солдата» из невнятного полка. Снабжение «благодаря» воровству интендантов и отвратно поставленной логистике у нас сквернейшее, так что раненых часто наряжают в некое подобие больничных халатов. Пару повязок, халат, страдальчески перекошенная физиономия И вот перед вами «человек-невидимка» без всякого НЛП.

А вот и нужный дом Сравнительно небольшой, не в самом престижном районе но зато и обстрелов здесь почти не бывает. А запущенный, сильно заросший сад скрывает и кутежи получше любой охраны. Обхожу несколько раз

– Чегой тебе, - выходит недружелюбный откормленный слуга в полувоенном мундире.

– Табачку бы, братец.

– Сатана в аду подаст, пошёл вон, побирушка.

Никого удар по нервным узлам и слуга оседает. Подхватываю его дружески, практически обнимаю и веду к дому. Уложив в кусты, втыкаю несколько сенбонов, парализуя его.

– Ты один в доме? и смотрю на реакцию зрачков, - кто ещё твой барин? Венедиктов Иван Карлыч? Гости будут? Сам барин вечером придёт? Днём? Скоро?

Узнав всё нужное, имитирую смерть от сердечного приступа. Не то чтобы это очень нужно, особенно если учесть следующие события

Интендант Венедиктов Иван Карлович возвращался в хорошем расположении духа сегодня он получил чистой прибыли на несколько тысяч рублей серебром***** - и это именно его прибыль! Если война продолжится Иван Карлович аж зажмурился, предвкушая перспективы уже сегодня он, вполне рядовой чиновник, смог всего через несколько месяцев нахождения в Севастополе выкупить заложенное папенькино поместье, прикупить соседских, да доходный дом в Петербурге Эх!

Мечты прервались темнотой и над молодым, но уже изрядно упитанным коллежским асессором****** возникло усатое лицо и лицо это принялось СПРАШИВАТЬ.

– Где деньги? Кто с тобой в доле? Где остальные деньги? Как вы воруете?

А самое страшное, он не давал ответить только в голове чиновника зарождался ответ, как усатая рожа задавала другой вопрос и ещё и ещё Он не мог пошевелиться, не мог ничего сказать и страх нарастал. Это было что-то запредельное. Не жандармерия, не пластуны из казаков Непонятно, а это пугает.