— Его больше нет, — заверил Дан, глядя как неуверенно по детскому лицу расползается улыбка.

И где-то там, в глубине кто-то зарыдал, громко, облегченно, сбрасывая оковы многолетнего страха. Кто-то кого-то с силой обнял. Лица испуганных людей потихоньку разглаживались, стирались напряженные морщинки. Но большинство продолжали хмуриться, жаться поближе к своим: трудно поверить, что кошмар днем и ночью, наяву и во сне, терзавший тебя, вот так просто развеялся.

— Пошли, — устало проговорил Дан, — теперь правда бояться не чего. По крайней мере, кроме обычных превратностей судьбы, без всякой мистики.

Первое что увидели люди, выбравшись из подземелья — до неузнаваемости изменившийся пейзаж. Остров по самой кромке воды окружали ледяные глыбы, больше всего похожие на прорвавшиеся, да так и застывшие гейзеры, которые замерли серебристыми тенями на фоне начинающего сереть предрассветного неба. В центре некоторых поблескивали, кусочками слюды в толще породы, пули и метательные ножи. Развалины башни покрывали причудливые пушистые разводы инея. Тут и там на земле разбросаны невысокие снежные холмики, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся закоченевшими людьми, лица которых искажены ужасом и болью. И все окружающие пространство припорошил пушистый снег.

Выбравшиеся из подземелья боязливо жались друг к другу, старались лишний раз не смотреть по сторонам. Но самым странным и страшным стало появление белых звере, чем-то похожих на волков, только раза в два больше и совершенно бесшумных.

Все оцепенели, вспомнили пережитые ужасы. Но прежде чем паника вызрела, превратив людей в ревущую, все сметающую на своем пути, толпу, из-за ближайшей глыбы выступила невысокая девушка, положила руку на голову ближайшей твари, обвела всех спокойным взглядом, улыбнулась. Потом увидала того единственного, живого и вроде невредимого, хотя и основательно потрепанного и уставшего, и забыв обо всех, кинулась через расступившихся людей, прижалась, удостовериться, что не померещилось. А звери, ощерившись напоследок, рассыпались легкой поземкой.

Немного поспорив, что делать с таким количеством людей, не тащить же их в брошенный город, да никто и не выказывал большего желания туда вернуться, решили внять доводам Дана и отправиться в его деревню.

Сказать, что их в деревне встретили плохо, это все равно что вообще рта не открывать. Частокол выстой в полтора человеческого роста, окружавший деревню, выглядел почти как тот, что защищал дом Дана, только еще внушительней, раза в полтора выше и массивней. По всей поверхности струились серебристые надписи, а по верху заостренная стена, ощетинилась разномастным оружием. Дан, подозревая что-то в этом духе, попросил жителей городка подождать в ближайшем леску, под надзором близнецов. С ними же остались Мишка, Артем и до сих пор не пришедшая в себя Настю.

Поэтому у запертых ворот стояли Дан, Тимур, Станислава и Веста. Где-то недалеко затаились Всеслав с Агатой. К парню, стоило рядом оказаться девушке, силы возвращались даже не в два, а раз в пять быстрее, и пока добирались со скоростью израненных пешеходов от озера до поляны в лесу, где остались бывшие жертвы хозяина, он вполне восстановился.

За забором недружелюбно поинтересовались, что здесь забыл прислужник тьмы. Дан удивленно осмотрелся вокруг, точно пытаясь высмотреть этого самого приспешника. И лишь потом ухмыльнулся, поняв, что имеют ввиду именно его.

— Я пришел за помощью, — прокричал Дан, задрав голову.

Из-за забора раздалось в разнобой предложения, куда за этой помощью стоит прогуляться, да подольше, а лучше вообще не возвращаться.

— Тогда я возьму то, что мое по праву крови, — жестко проговорил Дан.

За забором раздались еще более возмущенные возгласы, взвился и упал не долетев пары шагов увесистый голыш. Кто-то даже пальнул в воздух, истерично пообещав, следующей очередью разнести незваным гостям головы. Все непроизвольно отступили на шаг, только Дан остался стоять на том же месте. А потом, перекрывая шум толпы, прозвучал женский голос, приказавший всем заткнуться и отворить ворота. Повозмущавшись для порядка, правую створку все таки приоткрыли, но лишь для того, что бы выпустить одинокую фигурку.

Не молодая женщина, но и до старости дал, невысока и стройная для своих лет. Штаны заправлены в валенки, сверху длинная кожаная куртка, отороченная мехом, из под теплого платка выбиваются светлые короткие кудри.

— Ну, здравствуй, племянничек, — ухмыльнулась она, — Что дочку непутевую вернул и злодея победил — честь тебе и хвала. Вот только не поздно ли про право крови вспомнил?

Веста густо залилась краской, под брошенным вскользь осуждающим взглядом, и поспешно спряталась за спину Тимура. Дана было не так легко смутить, но тон он смягчил.

— Я лишь прошу, не для себя, для полутора сотен людей, вся вина которых, родиться в городе облюбованном темными тварями.

— Оригинальный способ просить: не дадите — сам возьму? Ну, силы то, предположим и у меня имеется, хватит одного зарвавшегося молокососа поперек коленки положить и ремешком угостить. Да и пигалицу, что без дозволения из дома сбегает.

— Тетя, ты же мудрее моей бабки, — мягко, почти просительно проговорил Дан.

— Вот, уже лучше, — довольно проговорила женщина, — отдам тебе то, что твое по праву, но при одном условии — больше сбегать не смей!