***

– Малена, а откуда ты столько знаешь про историю дома?

– Я не говорила? У меня бабушка была архитектором.

– Да?
– вот теперь Давид заинтересовался коллегой.
– Погоди... Домашкина?

– Майя Алексеевна Домашкина.

– Точно! Я ее проекты видел!

Малена улыбнулась.

– Она постоянно училась. А когда заболела, стала много читать, и мне рассказывала.

– Что с ней случилось?

– Возраст. Плюс болезнь Паркинсона, - не стала скрывать девушка.

– И ты теперь одна? А родители?

Малена вздохнула.

Рано или поздно этот вопрос должен был возникнуть. Но насколько можно доверяться Давиду?

А ровно настолько, насколько и Антону. Друзья же! Что рассказано одному, то надо рассказать и второму. Так что Малена озвучила ту же версию с женой декабриста, которая поехала за мужем в Сибирь и испортила ему всю каторгу.

Давид сочувственно кивнул.

– А двоюродные-троюродные? Может, бабушки-дедушки?

Малена пожала плечами.

– У бабушки была только одна дочь - моя мать. У отца тоже братьев-сестер не было. Более дальняя родня - сложно сказать. Время было такое, революция, все перемешалось. Бабушка была скупа в подробностях.

– А тебе самой никогда узнать не хотелось? Что, как, может, найти родных?

Малена вздохнула.

– Давид, когда? Мне пятнадцати не было, бабушка заболела. Что такое полулежачий больной в доме, поймет далеко не каждый. Поверь, это было тяжело и для меня, и для нее. Хорошо хоть голова у нее оставалась светлой до самого последнего момента.

– А давно ты... одна?

– Года не прошло, - отрезала Малена.

И замолчала.

Матильде было больно. Марии-Элене, как ни странно, тоже. Не за себя, за сестренку, больно и тоскливо. Тошно и очень горько.

Нет родни?

Да и черт с ней!

О чем умолчала Малена, так это о своем страхе. Конечно, все мы мечтаем, чтобы нас любили. Вот так найдем замечательных родных, чуть ли не сериал 'Моя вторая мама' на фоне родных осин, и нас все любить будут, и понимать, и помогут и поддержат.

Ага, как же!

В жизни стоит помнить, что все соблюдают прежде всего свои интересы. Или, если человек благороден, то на первое место он ставит свою семью, свой род, свою страну и потом уже себя. Но уж никак не девицу сомнительного происхождения из невесть откуда. А если вспомнить Матильдиных маму-папу, то лучше и не искать. Такое предъявишь, потом век не отмоешься. И кто сказал, что Мария Домашкина - урод в своей семье?

Может, это Майя и Матильда живут как-то неправильно?

Нет уж!

Не было родни, и пошли они...

Да, именно туда! А кому не нравится, так у нас демократия, выбирайте любое другое направление и идите. Свободно и подальше. А у Матильды есть сестра. И больше ей никого не надо!

Давид высадил Малену у подъезда, помог выйти из машины, поцеловал в щечку на прощание - и уехал. Ему было о чем подумать.

Но долго ему размышлять не дали. Зазвонил телефон.

– Асатиани слушает?

– Братик, спокойнее.

Давид фыркнул.

Нателла. И что сестренке надо? Хотите, я угадаю с первых трех слов разговора?

– Мне только что звонила сестричка. Она в шоке.

– Ей не удалось сожрать Малену?

– Даже понадкусывать не удалось.

– И теперь, в тоске и печали, она собирается рвать на себе волосы?

– Ага, размечтался, наивный Буратино, - подколола сестричка Ната.
– Парикмахер ей этого вовек не простит! Не-ет, братик, она хочет знать, из какой семьи твоя Джульетта.

– Из приличной, - огрызнулся Давид.
– Отец уголовник, матери нет, бабушка умерла. Про остальную родню молчу. Еще вопросы будут?

– Будут, - на Нату это не сильно повлияло.
– Манана уже названивает родителям. И сообщает, что в кои-то веки ты связался не с шалавой, а с девушкой из приличной семьи.

Давид напрягся.

– Так скажи ей, что там неприличная семья?

– В России невиновных нет, есть те, чью вину не доказали, - сестричка откровенно развлекалась по телефону.
– И вообще, плевать, какая семья, важно какая девушка.

Давид плюнул и свернул на ближайшую парковку. Чинить машину ему совершенно не хотелось, а разговор приобретал опасную направленность.