А я надеюсь на скорую встречу.

Да пребудет с тобой благословение Сестры Милосердной.

Матушка Эралин.

В столовой повисло молчание.

Матильда пожала плечами.

– Однако, какая жесткая конкуренция. Дядюшка, хотите я договорюсь с матушкой Эралин? Она с удовольствием пообщается с мамусей?

Лоран впервые не нашелся, что сказать. Матильда одарила его очаровательной улыбкой.

– Молчание - знак согласия. Как только мы с ней встретимся, так сразу же и поговорю. И мамуся мне желает добра, и матушка Эралин мне желает бобра, то есть добра, не сомневаюсь, если они найдут общий язык, добро выйдет из берегов и затопит всю Аланею.

Граф Ардонский чем-то подавился и теперь пытался откашляться. Вообще, кашель с такой силой напал на поголовье Ардонских, что Матильде даже страшно стало.

– Дядюшка Астон, водчики попейте. А то мне слушать страшно. И давайте завтракать, у меня тут две матушки на очереди.

– Малена, - кое-как смогла взять себя в руки графиня Элинор, - у нас сегодня еще примерка у портнихи.

– Нам надо куда-то ехать?

– Нет. Она приедет к полудню.

– Вот видите, как все замечательно складывается? Я успею поговорить с одной мамусей, написать второй и как раз приедет портниха. Дядюшка, вам костюмчик заказать не надо?

– Не надо.

– А зря. В голубых тонах, к примеру. Вам пойдет... голубизна.

Лоран скрипнул зубами. В Ромее голубой цвет ничего не означал, здесь вообще мужеложество преследовалось по закону. Но мужчина понял, что над ним издеваются, развернулся и хлопнул дверью.

То есть - попытался.

Но когда дверь дубовая, да высотой метра под три, ей особенно не похлопаешь.

Матильда проводила его печальным взором.

– Бедный дядюшка. Он ТАК переживает! Аманда!

– Да, ваша светлость?

Домоправительница тоже была подозрительно розового оттенка.

– Распорядись, пусть мамусе и дядюшке отнесут завтрак.

– Слушаюсь, ваша светлость.

Матильда одарила ее очаровательной улыбкой и направилась к месту во главе стола.

***

Спустя час она стояла перед дверями в комнаты Лорены. Ну, как - стояла. Подходила поближе.

А заодно успокаивала Малену.

 - Сестренка, расслабься. Хочешь, я прямо сейчас Лорену из окна выкину?

 - А можно?

 - Конечно! К примеру, дядюшка полезет мне за розой и выпадет из окна. А мамуся за ним.

 - Это как?

 - А она его за ноги держала.

 - А куда Лоран полезет за розами?
– невольно заинтересовалась Малена, переставая нервничать. Нахальство Матильды было заразительно, хуже всякого гриппа.

 - А что у вас зеленое по стене вьется?

 - Это плющ.

 - Ну вот. Полез он за розами на плющ, тут его бананом и накрыло.

 - А бананом-то почему?

 - Во исполнение заветов великого ученого Мичурина!

 - У нас он еще не рождался.

 - Это уже детали.

Матильда недолго думая, пнула дверь ногой.

И ввалилась в покои Лорены.

Служанка уставилась на герцогессу большими испуганными глазами.

– Ва-ва-ша светлость?

– Моя. Успокойся, возьми букетик и проводи меня к моей страдающей мамусе!

А что? Не с пустыми же руками идти? Вот Малена и распорядилась нащипать в саду цветочков, каких не жалко. Аманда выполнила приказание, и герцогесса отправилась к болящей матушке с букетом. Еще бы томик стихов, или каких-нибудь житий святых, но это так быстро не раздобудешь. А мы вот с собой письмо матушки Эралин возьмем, пусть читает и наслаждается слогом. В оригинале, так сказать.

И надо пнуть Аманду.

Интересно, это кто-то из особняка стучит - или просто наблюдателя посадили? Или у монашки свои люди в королевской канцелярии?

Вчера письмо отправили, сегодня Малене написали?

Варианты возможны. Информации не хватает для точного анализа. Надо бы сегодня проехаться по городу, кстати. Хоть поглядеть, куда занесло?

Заодно и книжную лавку посетить, кстати говоря.

***

Матильда отметила, что покои Лорены и обставлены шикарнее, и размером побольше. М-да, мамуся даром времени не теряла.

Ну и х... хвост с ней.

Лорена возлежала на груде подушек и вид имела самый больной.

Матильда ахнула так, что шторки заколебались.

– Мамуся! Какое горе!

Лорена дернулась.

Сотрясение мозга, даже в легкой форме, подразумевает покой и отдых. И тишину, которую Матильда создавать не собиралась.

– Мария-Элена, дитя мое...

Что там дальше собиралась сказать Лорена, Матильду не интересовало. Она затараторила так, что позавидовал бы любой перфоратор.