– Про директоршу и старперов тебе Баграт рассказал?

– Да, он. Но я и в газетах читал то же самое.

– В газетах ты иного и не увидишь – все статьи заказные.

В июне темнеет поздно, но грозовая туча приволокла покрывало ярких сумерек – изменчивой поры, когда фонари уже зажглись, но машины не включили фары, когда серый фон загустел, но краски не обесцветились, когда поток прохожих стал плотным, но не расплылись еще в текучую массу отдельные контуры. Алексей молчал и пытался осмыслить сказанное Никодимычем.

– Это недоказуемо, – продолжал тот. – Сложно доказать, но в данном случае уши явно торчат. Видать, с деньгами у подлеца туго, поэтому он все статьи одному журналюге заказал. Почитай. По существу, это одна статья, только несколько адаптированная для каждого издания. Материал позорный, стиль убогий.

– Да хрен с ним, со стилем. С фактами-то не поспоришь. Бабка все под себя гребет, здание разрушается, вид города портит.

– Это не бабка, а доктор наук – Динэр Камилла Андреевна. Исследователь с мировым именем. Сохранила коллектив уникальных специалистов. Их разработки спасли тысячи жизней. В мире таких команд нет. Их пытались купить лучшие западные институты, а вот остались на идею работать. Из арендных денег она им и зарплаты платит, и исследования оплачивает.

– И где же результаты от этой звездной команды?

– Это академическая наука. Тут на результат работают десятилетиями. Ты знаешь, что такое индекс цитируемости?

– Ну, приблизительно.

– Так вот, на исследования этой команды ссылаются ведущие ученые мира. Я могу тебе назвать десятки препаратов, которые качественно изменили жизнь всей планеты.

Алексей встал из-за стола, прошелся между столиками и остановился у длинной стойки раздачи. Увидел в разделе напитков «Боржоми» – с грузинскими буквами, в тяжелой стеклянной бутылке. Спросил у карикатурно-розовощекой девушки на раздаче, настоящий ли «Боржоми». Девушка вопроса не поняла и даже обиделась: мысль о том, что в их специальной корпоративной столовой что-то может быть ненастоящим, показалась ей издевательством. Хотя многие посетители пытались завязать знакомство и с более дурацких вопросов.

– Не обижайся, Никодимыч, но это твои домыслы. – Алексей вернулся за столик с бутылкой минеральной воды.

– Замолчи, Алексей. Пока есть шанс остаться друзьями. Ты хоть понимаешь, зачем Баграту нужны твои заявления в суд?

– Чтобы ввести меня в законные права.

– Там твоих законных прав – пять процентов. И никто тебя их не лишал, тебе было самому лень до Камиллы доехать и с ней переговорить. Звонил ты ей?

– Нет. Но Баграт с ней говорил. Пытался по-мирному уладить, прежде чем в суд подавать. Три месяца пытался договориться.

– Тот самый случай, когда простота хуже воровства. Твой Баграт ничего по-мирному решать не пытался. Ему надо было формальный повод для судебных разбирательств получить. И выиграть хоть в первой инстанции, чтобы Камиллу из здания вышибить.

– Как вышибить?

– С треском, штурмом и, возможно, стрельбой.

– Врешь, Никодимыч. Чего тогда Баграт три месяца ждал, а не сразу пошел на штурм? Или хотя бы в суд?

– Он три месяца бегал по друганам, команду собирал, с нужными людьми договаривался. Денег с тебя на суды взял?

– Нет.

– Значит, кому-то уже запродал твой домик в центре.

– Не верю.

– Знаешь, что я прав, но не хочешь верить. Дел ты уже натворил, но, думаю, можно еще все исправить. Подумай. Хоть ради памяти твоего отца – он ведь у Камиллы первым замом был. Эти исследования дело и его жизни.

– Заткнись, Никодимыч. Ты не в теме! – выкрикнул Алексей и добавил уже тише: – Мне на храм нужно. Не для себя.

За окном посерело. Расходился дождь. По высоким окнам корпоративной столовой змеились первые капли.

Никодимыч аккуратно взял двумя пальцами свою тарелку с остывшим гуляшом и брезгливо отодвинул ее к Алексею:

– Считай, что сегодня мы ужинали.

Гроза вдарила, сумерки за окном свалялись в мокрую вату. Зонты уличных фонарей отжимали темноту наверх, за крыши сталинских домов, но мрак прибивало к земле крупными каплями, ошметки ночи забивались в щели, лохмотья тьмы прижимались к мокрому асфальту, и прохожие безразлично пинали их к новому вестибюлю метро «Белорусская».

Алексей ругаться в тот день с Чистяковым не планировал: во-первых, потому что разногласия в бизнесе не должны влиять на личные отношения, а во-вторых, Бальшаков собирался у Никодимыча заночевать. Звонить прочим друзьям было уже поздно, да особо и некому.

Алексей полистал записную книжку – настоящую бумажную, с затертым алфавитом по правой кромке – и не нашел подходящей кандидатуры для внезапного визита. Задумался у телефона Анастасии. Бывшая однокурсница года три назад прислала на телефон короткое сообщение, выдержанное в телеграфном стиле: «Развелась с мужем. Зпт. Во вторник свободна. Тчк». Алексей тогда был весь посвящен Ольге и на сообщение не ответил. Значительно позже, пролистывая историю на телефоне, он заметил, что сообщение Анастасии было разослано целому списку адресатов, надежно отделенных друг от друга точкой с запятой. В длинном списке получателей Алексей с непонятной ревностью узнал телефон Баграта – тот всегда шутил, что понты дороже денег, и еще на начальном этапе телефонизации всей страны купил за бешеные деньги красивый, легко запоминающийся номер. Остальные номера из списка Анастасии были Алексею неведомы.