Внутри закипает злость. Участковый явно к чему-то меня ведет? Хочет доказать, что я Олега избил из ревности?

— Да, я состою с Верой в отношениях, — на лице представителя закона появляется довольная улыбка, которая мгновенно гаснет после моих следующих слов. — Я бы сказал, что мы состоим с Верой в очень дружеских отношениях. Видите ли, у Веры онкология, и мы договорились с ней, что она позволит мне пожить у нее, пока я не улажу все вопросы с покупкой недвижимости для бизнеса. А я помогу ей с поиском клиники и оплатой лечения.

— Какой щедрый поступок с Вашей стороны, — говорит полицейский с подвохом.

— Друзья познаются в беде. Когда-то Вера мне очень помогла, теперь я помогаю ей. Ничего удивительного.

— Возможно, господин Ньюман, но, несмотря на Ваши благие намерения, Вы разрушаете семью, ячейку общества. Вы унизили и избили главу семейства на глазах его ребенка. Живете в чужой квартире, разрушая авторитет главы семейства еще больше. Ваша добродетель не оправдывает Ваше поведение.

Он собрался меня жизни учить? У меня такое ощущение внутри, что этот участковый — друг Олега, и действуют они заодно. Не люблю зарвавшихся, любящих раздавать пустые нравоучения людей.

— Вы считаете, что я разрушаю семью? А Вы не спросили у главы семейства, почему он не живет в своем доме? Где он пропадает последний месяц? Почему его больная жена вынуждена экономить на всем, не покупая для себя жизненно важные лекарства? Как ей одной содержать и воспитывать троих сыновей?

Больше книг на сайте - Knigoed.net

— Нет, я не спросил, но это и не Ваша головная боль, — парирует он.

— Да, не моя, но стоять в стороне и смотреть, как мужик унижает женщину, которая прожила с ним долгое время, которая родила ему детей, я не могу. Как и то, что отец кинулся бить своего сына только за то, что тот вступился за мать, — чуть не кричу я, заведенный «правотой» полицейского.

— Вейнов утверждает, что Вы спровоцировали его сами — отзывались о нем грубыми словами. Есть свидетели.

— Он никого не провоцировал! — Петька быстро заходит в кухню. — Вэл защищал меня и маму. У меня есть доказательство.

Он достает телефон из кармана и кладет на стол перед участковым.

— Вчера народу во дворе было много, — говорит Петя, — ребята сняли на видео, как... отец ругается. Вот, смотрите.

Из динамика начинают доносится крики Олега, голос Веры... Я не смотрю туда — и так помню все хорошо. Участковый внимательно смотрит видео. Как только оно заканчивается, он отдает телефон Пете, парнишка оставляет нас одних. После просмотра проходит некоторое время, пока сотрудник начинает говорить снова:

— В связи с открывшимися подробностями, нужно изучить все более детально. Я сегодня опрошу всех жильцов.

— А почему Вы не сделали этого раньше? — теперь моя очередь задавать вопросы.

— Понимаете, — чуть замявшись, начинает говорить полицейский, — в последнее время в нашей области участились случаи квартирного мошенничества: мужчина или женщина втирается в доверие к тяжелобольным людям, которые переписывают на них свое имущество. Мошенники быстро выписывают прежних жильцов из квартиры, а потом продают жилье и испаряются... Эти люди меняют внешность, паспортные данные, поэтому у нас нет конкретных ориентиров на этих злоумышленников. Гражданин Вейнов сказал, что Вы силой выгнали его из дома и хотите завладеть чужим жильем. Вот мы и подумали, что Вы и есть подозреваемый, извините.

Обалдеть! Я криминальный авторитет! Супер! Такого в моей жизни еще не было. От услышанного хочется смеяться, но я позволяю себе только улыбку.

— Вы можете проверить мои паспортные данные, визу... или позвоним моим родителям, друзьям... хотя... у Вас в отделе еще работает следователь Чагин? Он вел дело моего отца

— Чагин? Валентин Петрович? — участковый удивлен. — На пенсии уже.

— Вот ему можете позвонить, он Вам про меня много, чего расскажет.

Я все прошлое свое пытался забыть, а оно мне, оказывается, еще и помочь может!

— Проверим, — стремление найти во мне виновного у сотрудника, видимо, уже пропало. — Я сейчас объяснение напишу, расскажите мне, что вчера было.

Спокойно пересказываю события вчерашнего вечера. Он все записывает, дает мне прочитать и поставить подпись на документах.

— Извините, еще раз, — говорит он уже в дверях, — сами понимаете — информацию мы проверим.

— Понимаю, — такая у них работа, что сделаешь.

— Запись мы тоже приобщим к делу... Господин Ньюман, я обязан спросить: Вы будите подавать ответное заявление о причинении вреда здоровью?

А действительно, буду ли я подавать заявление?

Подслушивать нехорошо, это слишком по-детски! Но я поддалась этому порыву. Стою и вслушиваюсь в каждое слово, сказанное Вэлом и сотрудником полиции — мне страшно: за себя, детей, Олега, Вэла... слишком непредсказуемо идет развитие событий.

Наша жизнь — это звенья, которые судьба собирает в одну цепочку. И, не дай Бог, попадется слишком много бракованных колец — распадется цепь жизни, а в моей жизни, что ни кольцо, то брак. И как мне смастерить более-менее нормальные звенья? Не знаю, запутываюсь с каждым днем все сильней и сильней...