Впрочем, они скрывают также сам факт существования латышской интеллигенции, которая сражались за «красную» Латвию – Яниса Антона, Иманта Судмалиса, Вилиса Самсонса, Джемса Банковича, Леонида Лейманиса, Пауля Галиенекса. Эти люди выполняли функции удерживающих в среде латышского народа.

Особую активность в распространении теории «советской оккупаций» проявляет нынешний евродепутат, а в советское время секретарь парторганизации экономического факультета университета Инесе Вайдере. Таким образом она, похоже, пытается замолить свой грех активной борьбы в советский период с «реакционной латышской буржуазной эмиграцией». Я однажды услышал ее выступление на эту тему на теоретическом семинаре на кафедре политической экономии у профессора Яниса Петровича Пориетиса. С тех пор я сторонился И. Вайдере от греха подальше. Тогда подумалось: «Сегодня ты клеймишь «белую» латышскую эмиграцию, а завтра будешь клеймить латышских коммунистов теми же словами». Как в воду глядел.

Отход человека от веры – апостасия – явление хорошо известное в христианстве. Оно всегда расценивалось как одно из самых тяжелых преступлений, и отступники наказывались отлучением от общения с другими верующими. Если же это преступление совершал священник – человек, вызвавшийся быть пастырем душ человеческих, да еще если он начинал агитировать за новую веру, то такой отступник подвергался уголовному наказанию.

Под понятие тяжкого преступления полностью подходят действия коммунистических идеологов, которые переметнулись в лагерь националистов-язычников в начале 90-х гг. прошлого века.

Я привожу здесь примеры апостасии латышских национал-коммунистов, поскольку именно они пришли к власти в Латвии. Однако не меньшее преступление совершили и коммунистические идеологи русского происхождения в отношении своей паствы.

Главное здание Латвийского госуниверситета им. П. Стучки

По окончании срочной службы я перевелся с заочного на дневное отделение университета. Помогли хорошие оценки, полученные на экзаменах во время прохождения срочной службы.

Студенческая жизнь с ее свободой пришлась мне по вкусу. Уровень преподавания в университете был достаточно высокий, предметы на начальных курсах интересные, преподаватели читали увлекательные лекции. Запомнились лекции проф. Василия Ивановича Дорошенко, который читал историю мировой экономики, доцента Игоря Александровича Пешкова, преподававшего историю экономических учений, лекции по политэкономии капитализма Георгия Яковлевича Либермана. Английскому меня учила Эльза Петровна Маруга, защитившая диссертацию по психологии. Она давала мне почитать интересные книги по этой науке. До этого я читал только книгу Дейла Карнеги «Как приобретать друзей и оказывать влияние на людей». Оказалось, что психология это не только набор рецептов по манипуляции, но серьезная наука о поведении человека.

Еще я специально ходил на историко-философский факультет слушать блестящие лекции по логике проф. Юрия Петровича Ведина. Он посоветовал мне, какие книги почитать по логике, по истории философии. Я познакомился и подружился на кафедре философии с молодыми блестящими преподавателями, уже кандидатами наук на тот момент Валерием Евгеньевичем Никифоровым и Эдуардом Лиепиньшем. Они создали для студентов Философский клуб, и в нем собиралось много молодых людей, которые хотели как-то разобраться в жизни. Это были в основном русские студенты.

В университете дружеские компании формировались больше внутри учебных групп и потоков. Естественно, что возникали русские и латышские группы общения. С латышами во время учебы мы поддерживали нормальные отношения. За пределами учебы происходило стихийное деление компаний по этническому принципу. В хоры и танцевальные коллективы записывались в основном латыши. Латышской были, например, группы байдарочников и туристов в университете. Хорошо что для турпохода на Кавказ собралась отдельная русская группа – я пошел с ней.

На вечера отдыха в университете русские и латыши ходили вместе. Обычно такие вечера проводились в актовом зале, который называется Большая аула. В зале устраивали танцы под живую музыку на Новый год, на 8 Марта, просто без всякого повода. На этих вечерах русские парни приглашали танцевать симпатичных девчонок из латышских групп. Русские девчонки с латышами не танцевали.

Девчонки из нашей университетской группы устраивали «вечера дружбы» с курсантами авиационного училища им. Алксниса. Нас, мужскую часть студенческой группы, они за серьезных кандидатов в мужья не считали. Правда, на первый «вечер дружбы» с курсантами девчонки из группы нас попросили прийти – мало ли что могло случиться. Мы пришли, выпили с курсантами и долго мерялись знаниями в общественных науках, забыв про наших однокурсниц. Особенно задирались мы с Пашкой Стабниковым. До драки дело не дошло, но «дружить» с курсантами однокурсницы нас уже больше не приглашали.

Несколько наших однокурсниц по окончании учебы вышли замуж за выпускников авиационного училища и уехали с ними из Риги. Что ж, у свежеиспеченных лейтенантов была красивая форма, аккуратная стрижка и хорошее денежное содержание. А мы с Пашкой ходил тогда в потертых джинсах, нестриженными, подтрунивали над женской частью группы, и карьерные перспективы у нас были весьма сомнительными.

Иван Опанасенко. «Кавказские горы»