Шрифт:
Основу правил, имеющих здесь решающее значение, образует не различие между stricti juris и bonae fidei actiones, как во многих других случаях, а скорее следующее совершенно иное различие. Личные иски направлены либо на repetitio, т. е. на получение обратно вещи или стоимости, которые уже ранее относились к нашему имуществу, либо на предмет, доныне чуждый нашему имуществу (ad id consequendum quod meum non fuit, veluti ex stipilatu) [172] .
172
Высказанное здесь важное различие реализуется Павлом в двух самых важных фрагментах, имеющих здесь решающее значение: 1) в L. 65 de cond. indeb. (12. 6) речь идет только об исках, направленных на repetitio; 2) в L. 38 de usuris (22. 1) говорится об обоих классах исков, но противоположность между ними не ставится во главу угла – на нее указывается только в § 7, хотя она явно повсюду предполагается.
1. В случае исков о repetitio действует правило, что плоды и прочие увеличения должны быть возмещены уже с самого начала, так что в этом отношении литисконтестация не имеет никакого влияния. И при этом нет никакой разницы, добиваются ли исполнения подобного обязательства строгим или свободным иском, ведь, например, обязательство, лежащее в основе condictio indebiti, охватывает возмещение плодов с самого начала, т. е. до всякого разбирательства и также без просрочки [173] .
173
L. 65 pr., § 5, 7, L. 15 pr. de cond. indeb. (12. 6). К этому же классу исков явно относится L. 38 pr., § 1–6, 10–15 de usur. (22. 1). Чистое применение к интердикту unde vi и к actio pignoratitia встречается в L. 4 C., unde vi (8. 4) и в L. 3 C., de pign. act. (4. 24). Однако проценты нельзя требовать с помощью cond. indebiti, что, правда, будет объяснено отдельно ниже.
2. Среди исков о доныне чуждом предмете (quod meum non fuit) различали строгие и свободные иски:
а) в свободных исках этого класса действовало, кажется, с давних пор и бесспорно правило, что плоды следует возмещать [174] . Здесь же дело оттого не имело значения, что обычно своеобразное содержание каждого отдельного обязательства, и особенно действие просрочки, заключало в себе обязанность возмещения плодов и, следовательно, поглощало действие литисконтестации [175] ;
174
L. 38, § 15 de usur. (22. 1): «In ceteris quoque bonae fidei judiciis fructus omnimodo praestantur».
175
Так, например, при покупке (L. 38, § 8 de usur.): «Ex causa etiam emptionis fructus restituendi sunt». Здесь учитывается частично просрочка, частично взаимный платеж покупной цены, т. е. вообще характер этого договора, направленного на полную взаимность. Точно так же в случае легатов и фидеикомиссов в качестве начального момента называют то просрочку, то литисконтестацию; литисконтестация может подразумеваться только в том случае, если до этого не было просрочки (§ 271).
b) в случае строгих исков (кондикций) с момента возникновения обязательства не существовала обязанность возмещения плодов, и даже просрочка не порождала подобную обязанность. Таким образом, если путем стипуляции земельный участок сдавался в аренду, то кредитор мог предъявить иск только о самом земельном участке, но не о плодах, полученных с момента заключения договора или просрочки, стало быть, предотвращение путем быстрого предъявления иска возможных убытков, которые он мог бы понести вследствие применения этого правила, зависело от него. Но в этом выражалось важное действие литисконтестации, поскольку с момента ее совершения следовало выдать omnis causa. Правда, и это правило не имело силы в самое давнее время, но уже довольно рано (и, возможно, по аналогии с виндикационным иском) была замечена его справедливость, Сабин и Кассий высказались в его пользу, а затем оно стало общепризнанным [176] .
176
L. 38, § 7 de usur. (22. 1): «Si actionem habeam ad id consequendum, quod meum non fuit, veluti ex stipulatu, fructus non consequar, etiam si mora facta sit. Quod si acceptum est judicium, tunc Sabinus et Cassius ex aequitate fructus quoque post acceptum judicium praestandos putant, ut causa restituatur: quod puto recte dici».
§ 267. Действие литисконтестации.
II. Объем присуждения.
а) Расширения (упущенные плоды)
Выше в нескольких фрагментах уже шла речь о возмещении упущенных плодов, или так называемых fructus percipiendi (§ 265, 266). В отношении этого у новых авторов господствуют некоторые заблуждения, которые, кажется, возникли вследствие слишком тонкого подхода к данному самому по себе простому вопросу. Мы должны здесь остановиться на этом подробнее.
Надежную основу этого исследования образует ясно высказанный принцип, что обязанность возмещения подобных плодов всегда следует сводить к culpa владельца, который упустил их получение (§ 266). Таким образом, любой спорный вопрос в этом учении может быть разрешен только на основании наличия или отсутствия подобной culpa.
Так, в последнее время тщетно старались, кажется, исследовать вопрос о том, следует ли устанавливать неиспользованную возможность получения плодов по истцу или по ответчику. Некоторые хотят различать здесь виндикационный иск и иск о наследстве [177] , другие – добросовестного и недобросовестного владельцев [178] , третьи утверждают в целом, что здесь следует принимать во внимание исключительно истца [179] .
177
Buchholz, Abhandlungen, S. 13–15.
178
Gl"uck, Bd. 8, S. 262, 296, 298.
179
Heimbach, Lehre von der Frucht, S. 168–170, 184.
Скорее сама постановка названного вопроса является неприемлемой, чем один или другой ответ на него. За основу этого берется предпосылка, будто получение плодов зависит от особого личного умения, которое то у одной, то у другой стороны можно было бы найти или нет.
Согласно только что высказанному принципу, весь этот подход является необоснованным. Все зависит только от наличия culpa в поведении владельца. А наличие culpa устанавливается, согласно общеизвестным принципам, путем сопоставления личного поведения каждого должника, оцениваемого в каждом отдельном случае, с тем действием и бездействием, которое следовало бы ожидать в подобном случае от diligens paterfamilias. Следовательно, общие действия рассудительного человека должны служить мерилом для судьи; при этом вообще не идет речь об особенностях должника [180] . В некоторых фрагментах, правда, обязанность возмещения буквально называют зависящей от того, мог ли истец получить плоды [181] , однако в некоторых других фрагментах вопрос ставится о том, мог ли или должен был ответчик сделать это [182] . Смысл обоих высказываний одинаков, и поэтому они употребляются с произвольным, случайным чередованием.
180
В небольшом числе незначительных случаев в виде исключения осторожно учитывают индивидуальность должника (diligentia quam suis rebus adhibere solet). Здесь вовсе не идет речь о подобном случае.
181
L. 62, § 1 de rei vind. (6. 1); L. 39, § 1 de leg. 1. (30); L. 4 C., unde vi (8. 4).
182
L. 25, § 4 de her. pet. (5. 3); L. 2 C., de fruct. (7. 51); L. 5 C., de rei vind. (3. 32); L. 1, § 1 C., de her. pet. (3. 31); L. 3 C., de pign. act. (4. 24).
То, что оба этих вида вопроса действительно не следует понимать по-разному, следует из того, что у обоих (при сравнении с общим принципом culpa) только один смысл: что бы действительно сделал в этом случае рассудительный хозяин дома. Там, где в наших источниках права упоминается имевшаяся у истца возможность получения плодов, она представляет собой противоположность тому, что действительно получил ответчик, что затем объявляется безразличным [183] . Ни в одном фрагменте возможность для истца не противопоставляется возможности для ответчика в качестве чего-то отличного [184] , как это ошибочно предполагают новые авторы в своем споре.
183
L. 4 C., unde vi (8. 4): «fructus etiam quos vetus possessor percipere potuit, non tantum quos praedo percepit».
184
В этом смысле, правда, была воспринята L. 62, § 1 de rei vind. (6. 1): «constat animadverti debere, non an malae fidei possessor fruiturus sit, sed an petitor frui potuerit, si ei possidere licuisset», и этот фрагмент, кажется, был почти единственной причиной недоразумения, будто умение истца следует сравнивать с умением ответчика и выбирать из двух умений одно в качестве мерила оценки. Однако флорентийский вариант прочтения («fruiturus sit») является и без того неприемлемым и бессмысленным, поскольку об оценке будущего вовсе не может идти речь. Если же принять прочтение в Вульгате («fruitus sit»), которое не вызывает сомнений, то полностью исчезает даже эта слабая видимость, и тогда во фрагменте дословно говорится о том же, о чем сказано и в вышеприведенном фрагменте из Кодекса (сн. 4).