Защищая свободу «персидского торга», Д. В. Волков счел нужным оговориться: подобная свобода некоторыми воспринималась как «бедствие», поскольку «великие делались от несогласия купцов подрывы». Не оспаривая данного утверждения, он задается вопросом: «…Не можно ли нам получить тамо маленькой Мадрас или Пондишери?» С этой целью предлагалось сосредоточить всю торговлю российских купцов при немногочисленных персидских портах и в присутствии русского консула заранее согласовывать и утверждать цены на привозимые товары [82] .

Забегая несколько вперед, все же необходимо заметить: основное содержание многих упомянутых предложений Д. В. Волкова (как и некоторых других, в частности, о ситцевых и сахарных фабриках) позднее оказалось включенным в текст императорского указа Петра III от 28 марта 1762 г., громко заявившего о введении в России принципов экономической свободы.

Таким образом, Д. В. Волков одним из первых среди представителей влиятельной столичной бюрократии, причастной к выработке правительственной экономической стратегии, высказал идеи, отчасти предварившие решение Конференции при высочайшем дворе от 5 января 1761 г. В целом основной акцент в них сделан на либерализацию законодательства, ограничивавшего рост российской внешней торговли. Автор в своем письме ратовал за устранение искусственных барьеров, мешавших экспорту ряда товаров – в первую очередь хлеба, железа, леса. Но при этом призывал действовать с необходимой гибкостью и осмотрительностью, не впадать в крайности, чтобы не оставить страну без достаточных запасов того или иного важнейшего продукта.

Таможенное регулирование Волков рассматривал в качестве необходимого инструмента, использование которого способно активизировать экспорт отечественных товаров. Те из них, «…кои каким-либо образом были доныне запрещены и так от времени из коммерции выбыли, что не скоро их и покупать станут…», он рекомендовал немедленно начать вывозить за границу беспошлинно или же взимать с них минимальную, «совсем нечувствительную» пошлину. Предлагаемая мера находилась в явном диссонансе с общим многоголосием российских последователей меркантилизма, считавших достаточно высокие пошлины основным и самым надежным средством увеличения доходов казны. И он, разумеется, в полной мере это осознавал.

А потому счел необходимым сделать одно любопытное замечание. Оно прозвучало в виде предложения отделять потребности казны от интересов государства, отдавая предпочтение последним: «Если бы казна теряла, например, двести тысяч рублей, а государство приобретало тем миллион [83] , мне кажется, сию потерю находкою почитать можно» [84] . Что в данном случае имелось в виду? Представляется, под государством понималось не определенное институциональное образование, а в первую очередь его население (или по крайней мере его значительная часть), которое должно являться основным предметом заботы правительства.

Подобное разграничение Д. В. Волков позволил в своем письме дважды. Первый раз, когда поднял вопрос о важности отстаивания принципа активного внешнеторгового баланса: «Что продолжающаяся война весьма истощила не казну, но государство деньгами, то всем известно. Сколько ж (уповаю я) и сие неоспоримо, что возвращения оных в государство не учинится и при долговременном мире, буде баланс коммерции не станет оставаться в нашу сторону, а особливо что роскошь и страсть ко всем чужим новостям несказанно возрастает» [85] .

Что касается заботы о поддержании активного торгового баланса, то здесь Волков не оригинален. Это положение давно стало едва ли не общим местом в рассуждениях сторонников меркантилизма на экономические темы, причем, что немаловажно, было воспринято властью не только в качестве важного теоретического постулата, но и руководства к действию. Тем не менее, казалось бы, логично вытекавшее из него «объявление войны» так называемой «роскоши» ко времени написания письма еще не воспринималось всеми публицистами однозначно как необходимая мера противодействия растущему импорту дорогих предметов личного потребления. Однако по мере увеличения ввоза в страну товаров из данного сегмента противники неоправданного расширения импорта укреплялись во мнении насчет пагубного для экономики страны проникновения на ее рынок дорогих заморских изделий. Прямые отголоски борьбы мнений можно найти даже в законодательстве. Новый император Петр III в упомянутом указе от 28 марта 1762 г., наверняка с подачи своих советников, и в их числе Д. В. Волкова, публично высказался против «роскоши» и даже обещал подать личный пример борьбы с ней. Впрочем, он не ставил вопрос о применении административных мер противодействия как несоответствующих духу указа об экономической «вольности».

Как выразитель либеральных взглядов Д. В. Волков не упустил возможности высказать свое скептическое отношение к «казенному торгу», хотя и коснулся данного вопроса вскользь, тезисно. Не прибегая к доказательствам, он лишь сослался на имевшийся прошлый опыт (или «искусство», по его выражению), которое «…нам доказало, что всякой торг в казенном содержании упадает…» [86] . Исходя из своих представлений, он настаивал на скорейшем принятии решения о беспошлинном отпуске хлеба за границу и на передаче его в исключительное ведение городов при условии создания каждым городом необходимых запасов хлеба. Таким образом, сосредоточение экспортной хлебной торговли в городах представлялось наилучшей альтернативой «казенному торгу». Тем самым города получали своего рода торговую привилегию.

Вопрос о привилегиях – наиболее сложный и, на первый взгляд, непоследовательно изложенный Волковым. С одной стороны, он решительно выступил против монополии Персидской компании, а значит, и против ее исключительных привилегий в торговле (следует заметить, он ни разу не употребил слово «монополия», но его высказывания на этот счет предельно ясны). А с другой – вполне допускал существование привилегий несколько иного рода и не противился им. Так, он предложил «снабдить привилегиею» Василия Макарова [87] , пытавшегося получить шелк с переданных ему казной шелковичных деревьев, произраставших на землях между Астраханью и Кизляром. Посредством этой меры Волков надеялся переманить туда «лучших людей» из Персии без каких-либо казенных затрат [88] . В другом фрагменте письма, как уже отмечалось выше, он предлагал сделать астраханский порт на несколько лет «совсем вольным», а прилегающим к Астрахани землям дать привилегии, освобождающие прибывающих туда иностранцев от всех налогов.