— Вот, — довольно сказала Маша, придвигая вазу с розами к стене, — пусть у тебя постоят, а то такие красивые, не завяли еще, жалко выбрасывать. Я не знаю, когда вернусь, а ты будешь любоваться. Эля, спасибо, что помогла, я бы точно одна это все не дотащила.

— Конечно, пускай у меня стоят, — воодушевленно согласилась сестра. — На днях Семка приедет, скажу, что поклонник подарил.

— Сдурела, что ли.

— Пусть зашевелится, вспомнит, что жена не мебель. Поревнует маленько. А то он птица гордая, пока в зад не пнешь, не полетит, — сказала Инна глядя на всех сверху, со стремянки.

— Ой, — Маша скривилась, вспомнив припадки ревности бывшего. — Что в ревности хорошего? Скандалы, оскорбления, нервотрепка. Не понимаю я тебя. Сама себе какие-то приключения устраиваешь.

— А чем ей еще заниматься? — посмеялась Эля.

— Действительно. Мне бы ее проблемы, — хмыкнула Александрова.

— Нет, Машка, это мне б твои проблемы! Спать с олигархом или не спать, принимать от него подарки или не принимать, ехать с ним в отпуск или не ехать. У меня вон молдинги потолочные отвалились в гостиной. Весь день прыгаю туда-сюда, сил нет. — Инна слезла со стремянки, сложила ее и вынесла на балкон.

— Действительно, куда уж нам. Вот это настоящие жизненные трудности. Когда молдинги отвалились, — съязвила Машка.

Она еще не успела поделиться с подругами историей о своем нелепом задержании, но после этих ироничных насмешек желание что-то рассказывать пропало.

— Другие дуры вон только и мечтают, как к такому в постель попасть, чтобы оттуда всю жизнь не вылазить, — продолжала Инка, старательно возюкая тряпкой по полу.

— Угу. И только я, тоже дура, все думаю, надо оно мне или нет.

— И дело, конечно, не в сексе, а в банковском счете с десятью нулями. С таким счетом Бажин может даже импотентом быть, ему простительно.

Ему с таким счетом, вообще, все простительно.

— Инна, может, хватит, — не выдержала Эля, заметив, как Машка помрачнела. — Тебе какое дело? С кем хочет, с тем и спит. Не хочет, не спит.

Машуля, расскажи лучше, что у тебя случилось. Ты поговорить хотела.

— Уже нет. Уже не хочу. Ничего у меня не случилось. Прости, что с Кубой так вышло, вернее, не вышло. Видишь, неожиданно как-то все обернулось.

Маша поднялась с дивана и отошла к окну. Посмотрела сквозь стекло. Внизу, прячась от первых холодных капель дождя, торопились люди. Они спешили в свои дома, чтобы уйти от непогоды или от ненастий душевных. Они, наверное, включали чайники, телевизоры, радио, забивая остаток дня пузырящейся суетой радиопрограмм, ток-шоу, новостей, музыки и песен. А Машке хотелось выбежать на улицу, в дождь и ветер, не боясь замерзнуть или промокнуть. Здесь, в этой теплой квартире, стало ужасно неуютно, в этом теплом мирке родился новый страх. Страх быть непонятой. Страх стать чужой среди своих.

— Да ты что, не извиняйся, — посмеялась Элька. — Я так и думала, что все сорвется. Не в твоем стиле принимать такие поспешные решения.

— Зажралась Маруська, зажралась. С таким видом прям, будто ее на эти Мальдивы под дулом пистолета тянут. Или куда там вы собрались?

— В Тибет, — ответила Маша, не оборачиваясь. Принимая в спину острую усмешку.

— В Тибет? — пренебрежительно фыркнула сестра. — А че так тухло? Слабо, что ли, посолиднее курорт найти. Где там эти мажорики тусят?

— А говорят, богатые такие циничные, такие циничные. Ты-то похлеще Бажина будешь, — сухо сказала Мария. Сестра не просто раздражала какими-то случайными необдуманными словами, а что-то болезненно задевала внутри.

— Ас чего ему циничным быть? Какие у него проблемы? Ему бы ипотеку лет на тридцать, я б на него посмотрела.

— Пойду воды попью, — не выдержала Маша и вышла из комнаты.

Пить не хотелось, хотелось отдышаться. Быстрее бы Бажин приехал, обещал же не задерживаться, но что-то задержался. Будь у нее ключи от его городской квартиры, она бы не стала ждать, сама туда пришла. Но они договорились, что дома она приведет себя в порядок, соберет кое-какие

вещи, зайдет к сестре попрощаться, а он позже за ней заедет. И в Тибет ехать — ее идея. Виталя предложил выбрать место, где она хочет побывать и где ей будет хорошо. Сказал прямо, что ему все равно, главное, что она будет с ним рядом. Она выбрала. Запали в памяти его слова о монахах и энергетическом балансе. Но есть ли смысл объяснять это Инке?

— Машуль, не обращай внимания, ты же ее знаешь, она иногда себя не контролирует, — зайдя в кухню, попыталась успокоить Эля. В отличие от Инки, она всегда была осторожнее в словах и не спешила навязывать свое мнение.