— Конечно, не поедет, что ему среди нас, плебеев, делать, — злобно хмыкнула Инна, и смех подруг стих, придушенный едкими словами.

— Почему плебеев? — резковато спросила Эля.

— Ну, девочки, за встречу… — Маша подняла бокал и, не чокаясь с подругами, сделала большой глоток.

Больше разговор не клеился. В по-домашнему свободной обстановке оказалось вдруг неудобно. Они вяло обсуждали нейтральные темы, все меньше касаясь личного.

— Машка, чего это ты на мясо налегаешь, надоели голубые омары? — не сдержалась все-таки Инна.

Мария отложила вилку и снова потянулась к вину, чтобы запить очередную усмешку сестры.

— А хочешь? Голубого омара? Сейчас я позвоню, и нам привезут. Без проблем. Хочешь?

— И когда это ты успела стать такой меркантильной сучкой? А то — ой, не хочу я с ним спать, ой, не буду. И куда же твоя принципиальность делась?

— Эля, какое вино хорошее, пила бы и пила, — отстраненно сказала Александрова.

Ошарашенная происходящим Эльвира молчала, и, когда Инна засобиралась домой, не стала уговаривать ее задержаться.

— Зачем такси, когда машина у подъезда? Я попрошу, тебя отвезут, — предложила Маша, делая последнюю попытку мирно закончить встречу.

— Я сама как-нибудь. Мы люди простые, нам своим ходом привычнее, — с деланным безразличием ответила Инна.

— Своим ходом, может, и привычнее. Но разве это мешает тебе выключить гонор и включить мозги? Что не так? — спросила Маша прямо.

— Все так, все нормально, Машунь. Не парься.

— Как знаешь.

После ухода Инны на кухне некоторое время царило глухое молчание. Потом Эля вскинула руку, словно хотела разогнать эту тишину и застоявшийся воздух.

— Я думала, что в прошлый раз мне показалось.

Машка улыбнулась, в этой улыбке ярко прочиталось разочарование:

— Даже думать не хочу, что все это значит. Противно.

— Неприятно как-то все, да. Ты не расстраивайся.

— Я не расстраиваюсь.

Она не соврала. Поведение сестры не удивило ее. Наверное, интуитивно ждала чего-то подобного. Не зря же что-то всегда мешало быть с Инной до конца откровенной.

— Может, вам поговорить открыто, и тогда все образуется?

— О чем говорить? Она же не подросток неразумный, чтобы ее на путь истинный наставлять. Я тоже ничего такого не сделала, чтобы перед ней объясняться. Главное, сама меня к Бажину в постель укладывала, а тут закусилась.

— А что ты удивляешься? Удобно дружить, когда все плохо. Костя у тебя был мудак из мудаков, постоянно какие-то встряски с ним. Потом расставание. Несколько месяцев ты страдала, да еще он в покое не оставлял. Потом заказчик стал ухлестывать. Не помню, чтобы по этому поводу ты тоже выражала какой-то восторг.

— Кстати, да, — заметила Мария. — Мы с Инной особенно сблизились, когда я начала с Костей встречаться.

— А сейчас чего с тобой дружить? Как жалеть, чему учить? Своей ладно устроенной жизнью на фоне тебя не поблещешь. Потому что она не такая уж идеальная. Мужа рядом нет, Инка в собственном соку варится, внимания ей не хватает, движухи. Ребенка хочет, никак не забеременеет.

— А я тут причем?! — воскликнула Маша в такт упавшей вилке, которую случайно задела рукой. — Как она забеременеет, если Семка вечно в командировках!

— Ну, они вроде спят, когда он дома.

— Плохо спят, блин! Или пусть лечиться идут. Вдвоем. Я тут причем?

— У тебя ж теперь все сильно хорошо. Вот сказала бы, что страдаешь, что Бажин, скотина такая, издевается над тобой. Она бы тебя пожалела, поддержала. А ты молчишь и улыбаешься.

Маша рассмеялась горько кривя губы:

— Ага, молчу, улыбаюсь и голубых омаров трескаю. У меня свои проблемы и свои сложности.

— Вот поплачешься пару раз, что все хреново, и снова станешь хорошей.

— Эля, это какой-то кошмар… А ты говоришь довериться. Как мужику, которого пару месяцев знаешь, довериться, если сестра такое выдает? А мы росли вместе, и я ее всю жизнь знаю! Что это вообще за выпады? У меня в очередной раз мир перевернулся… Вот теперь десять раз подумай, прежде чем заводить богатого любовника. Подругу ты точно потеряешь.

— Мне не грозит. У меня всегда все ху… хреново. Тридцать лет — ни ребенка, ни котенка. Бывший муж ублюдок редкостный. Брат вечно в передрягах, из какой только задницы его не вытаскивала. Пашу как лошадь, уже забыла, когда ресницы последний раз красила, потому что выспаться мне важнее, чем рожу с утра намазать. Зеркало купила, думаешь, я в него смотрюсь? Деньги есть, а счастья-то нет. Я же знаю, с кем дружу, разочарование мне точно не грозит. — Эльвира допила остатки вина, выдавливая между глотками нерадостные смешки.