На одной стороне весов была жизнь наёмницы – она существовала до тех пор, пока исполняла заказы. На другой – жизнь Кристофера, в которого Син влюбилась с первого взгляда. И всего неделя на то, чтобы принять решение – такой срок ей даровался для того, чтобы исполнить контракт.

Вероника пыталась вспомнить, но у неё ничего не выходило – концовка так и утонула в воспоминаниях. Было только что-то насчёт того, что Кристофер, кажется, влюбился в Алису. Или увидел ночью Син в её теле, и не смог забыть, и разыскивал потом в своей деревне, в соседних, и даже собирался поехать в город…

«Я хочу чего-то большего… то, ради чего стоит бороться… Мне не нужна причина, чтобы предать мир огню и гореть в нём ещё ярче…»

Вероника застонала. Прекрасная песня, красивый голос. Снова жестокое пробуждение после череды неясных видений, на этот раз больше похожих на отдельные картинки, чем на фильм. Ещё несколько похожих – и эту песню она возненавидит.

В пещере было холодно. От выхода тянуло неприятным сквозняком, отчего пламя стоящих на столе свечей беспокойно колебалось. Вероника поёжилась. Судя по мягкому шуму, снаружи шёл дождь.

Вероника охнула и снова посмотрела на стол. Новый исписанный ровным почерком листок расположился в центре круга свечей, как будто на этот раз его здесь оставили намеренно. Она пару мгновений поколебалась, затем потянулась к нему.

«Здравствуй, Вероника.

Пока у меня нет возможности встретиться с тобой напрямую, хотя я и пыталась, поэтому я решила оставить тебе письмо. В конце концов, в прошлый раз ты не постеснялась прочитать то, что тебе не предназначалось, давай продолжим традицию.

Я пишу тебе потому, что попала в затруднительное положение и не знаю, как из него выбраться. Я появилась на свет ради определённой цели, но, как известно, после того, как ты исполняешь своё предназначение, мироздание выводит тебя из игры. Я так не хочу. Мне нравится здесь, мне нравится этот мир, мне нравится жизнь. Я хочу остаться, но не знаю, имею ли на это права.

Мироздание ведёт свою игру с того момента, как оно появилось на свет. Оно очень любит игры, мы обе это знаем – в конце концов, оно остаётся порождением Шаан’Далора. И поэтому я предлагаю поиграть – и тебе, и ему. Предлагаю нам с тобой побороться за это тело и за эту жизнь, а мироздание пусть выберет своего фаворита. Если оно промолчит, жизнь заберёт победитель.

Хочу, чтобы мы были в равном положении, поэтому расскажу тебе кое-что. В своих попытках поговорить с тобой я узнала, что та песня, которую ты слышишь, помогает тебе проснуться. А воспоминания о Дарующем пламя – уснуть и уступить место мне. Я не смогла найти что-то такое же для себя, а потому решила включать тебе эту мелодию каждые двенадцать часов. Остальные двенадцать будут принадлежать мне.

Как ты распорядишься своим временем – зависит от тебя. Я же сосредоточусь и на достижении своей цели, и на том, чтобы сохранить эту жизнь за собой.

Удачи».

Не понимая, что делает, Вероника опустила письмо на стол и шагнула к выходу из пещеры. Сердце колотилось, как безумное, будто хотело вырваться из груди. Вероника шла, как заведённая, в голове не осталось мыслей, кроме одной. Кем бы ни была Син, она попытается вытеснить её и занять её место…

С каждым новым шагом всплывали воспоминания. Палата, где лежала Санни. Комната в общежитии. Парк при академии – будь её воля, Син сожгла бы и его тоже, но что-то её остановило. Вероника бездумно шла вперёд до тех пор, пока не поняла, что замёрзла и промокла, и тогда она остановилась. Как точка в предложении, пришло последнее воспоминание – как Син сидела перед зеркалом и силилась понять, как суметь поговорить с Вероникой. Пока у неё это не получилось, но это только пока.

Дождь принял в свои объятья, обласкал приятной прохладой. Это отрезвило. Вероника покачала головой, стараясь прийти в себя. Чутье настойчиво твердило, что не стоит высовываться из пещеры. И было запредельно право – вряд ли после всего в городе её ждут с распростёртыми объятьями… да и в Мире грёз тоже

Вероника обняла себя за плечи. Прохладные струйки ласкали кожу, приятный шум успокаивал. Как там говорил Хаос? Насколько же надо не любить жизнь, чтобы не любить дождь? Впервые с ним было трудно спорить.

Она совершенно не представляла, как поступить. Разве что попытаться «отключить» Син изнутри? Но как? Как?

Догадка нашлась моментально.

И Алина, и Санни, и комната в общежитии – всё было частью жизни Вероники Александровой, частью её прошлого. Чем это мешало Син, она не понимала, но иной связи быть не могло. Быть может, уничтожив всё, что связывало её с человеческим миром, Син сможет уничтожить саму Веронику?

Казалось, ледяные капли впитались в тело и коснулись души, если у богов вообще есть душа. Вероника поёжилась. Её платье намокло и потяжелело, и от этого стало ещё холоднее. Надо было возвращаться в комнату и придумывать план.