– Понимаете, госпожа мастер… – добавил я холода в голос, – вы, глядя сверху и переставляя фигуры в трехмерных шахматах, решая судьбы мира, не оглядываетесь на моральные нормы от слова совсем. Но сейчас в вашем вопросе я с удивлением чувствую интонации европейца, выросшего в благополучных кварталах с осознанием того, что добро всегда побеждает зло, а на любую сложную ситуацию существуют социальные работники, полиция, закон и порядок.

Но там, где я рос, это все из разряда сказок – ярких, детских и до неприличия нереальных. Так что да, это не сработало – а когда меня после высказанного желания покинуть молодежную группировку били втроем в кабинете труда, пьяненький учитель зайдя туда по ошибке, сделал вид, что ему срочно надо на обед.

– Понимаю… господин кадет, – вернула мне холод в голосе Ребекка, но сразу после ее взгляд потеплел, и она чуть кивнула в ожидании продолжения рассказа.

– С меня потребовали по тысяче в неделю в общак – тогда это было около тридцати долларов. У меня таких денег не было.

Я перестал ходить в школу, безвылазно сидел дома. Мне два раза стекла колотили – мы жили на втором этаже. Один раз избили, когда в магазин вышел. После старался утром ходить, когда все в школе – но опять подловили, дежурили у дома. В этот раз бензином облили и подожгли – я бешено вырывался, поэтому совсем немного окатили, да и сосед спас – вовремя к гаражам вышел. Даже не знаю, исчезли шрамы или нет, – пожал я плечами. Плетка ожогов после того случая осталась на спине – а после воскрешения в новых мирах я собственную спину пока не видел – но судя по тому, что зеленый цвет одного глаза сохранился, вполне возможно и старые ожоги остались.

Юлия вдруг едва слышно шмыгнула носом, по-прежнему не поворачиваясь. Я неожиданно понял, что девушка глубоко переживает мой рассказ – ведь она помнила все рассказываемое мною так, словно пережила подобное сама.

– Когда понял, что меня с очень большой долей вероятности или убьют, или изуродуют, если бездействовать дальше… придумал план. У меня было две гранаты – не у меня, вернее, а в схроне… нычке… тайнике, – нашел я наконец понятное графине слово, – в тайнике у того человека, который считался моим отцом.

Тайник был в Рабочем – и как я туда-обратно добирался за одну ночь, еле сохраняя сознания от боли в обожженной спине, отдельная грустная история – содрогнулся я мысленно, а сам продолжил рассказ:

– Компания, банда – собиралась в домике у теплотрассы по вечерам. Старшие парни девчонок там… периодически щупали, нас выгоняя, и просто всей кодлой… тусовкой, сидели в тепле, когда на улице холодно.

Поэтому для меня не было проблемы собрать их вместе. И после того как трое подростков серьезно пострадали, а четверо трагически погибли от неосторожного обращения с гранатой – сразу с двумя, – я в этот же вечер уговорил бабушку на переезд в Таежный Маяк.

– Уговорил? – невесело хмыкнула Ребекка.

– У нее были отложены деньги на похороны. На удивление хорошая сумма – я нашел, когда безвылазно дома сидел, не ходя в школу. Копить она неплохо умела – а мы ведь только макароны с луком и картошку ели.

Я как наяву вспомнил о том, как собирал чернику для того чтобы обменять его на сахар и радовался обычным леденцам – в то время как бабушка, будучи еще вполне дееспособной, складывала практически все деньги в кубышку – туда шло мое пособие по утере кормильца и ее пенсия, оказавшаяся не такой уж и минимальной.

– Да, уговорил. Я ей рассказал, что не хочу больше жить в Первомайском, потому что здесь нам угрожает смертельная опасность. Переезжать она не хотела – у старушки понемногу начиналась деменция, к тому же она по жизни очень неохотно расставалась с деньгами.

– Но ты ее все же уговорил, – кивнула графиня со странными чувствами.

– Мне пришлось быть убедительно-жестким, – кивнул я. – Может быть существовал другой вариант развития событий – но мне было всего одиннадцать, я к тому моменту уже успел убить шесть человек и отчетливо осознавал, что мне грозит, если останусь в Первомайском – поэтому решил вопрос так, как решил.

Ребекка как-то странно на меня глядела. Так, что Юлия вдруг невесело усмехнулась:

– Бабушку он не убивал, не волнуйся, – произнесла девушка, коротко глянув на графиню.

– А… – не сразу понял я смысл и только потом догадался, что Ребекка всерьез предполагала, что проблему с неходячей дальней родственницей я решил кардинально.

– Нет, нет, – покачал я головой, поднимая обращенные к графине открытые ладони. – Я просто перепрятал деньги – угрожал, что если не купим квартиру в Маяке, сбегу со всей суммой. Но на себя ни копейки не потратил, когда она согласилась.

И тогда смог совершить достаточно сложную многоходовую комбинацию по привлечению дальних родственников – которые прислали свою племянницу ухаживать за бабушкой в обмен на то, что она перепишет на них квартиру в Таежном Маяке. И эти родственники помогли нам квартиру купить – с неходячей старушкой мне одному это сделать было бы совсем непросто.

Покачав головой, я невольно поморщился – очень уж это была грязная и наполненная межчеловеческими дрязгами история. Хабалистая мадам, приехавшая вместе с племянницей ухаживать за неходячей бабушкой – она для них была родной, в отличие от меня, – попила моей крови не меньше, чем ауешные авторитеты Первомайского. И в результате после окончания одиннадцатого класса я остался на улице – без прошлого и без жилья, стоя на паромной пристани Таежного Маяка с двумя сумками еды, которую вез вместо карманных денег в Красноярск.