Фенек приподнимается на локте, разглядывает меня жадным взглядом, и мне хочется приказать солнцу подарить мне хотя бы мгновение света, чтобы увидеть все оттенки его кофейный глаз, когда он смотрит на меня вот так. Как будто… ему в самом деле нравится то, что он видит.

— Садись и разведи ноги. Хочу видеть тебя всю, раз уж не могу прикоснуться.

Даже на вкус эти слова — чистая порнография, но я знаю, что не хочу останавливаться, потому что, в конечном итоге, не важно, как мы будем друг с другом сейчас. Важно лишь то, что мы — вдвоем, и мы — друг для друга. Кожа кресла приятно холодит ягодицы, когда я сажусь сперва на край, а потом, ерзая из стороны в сторону, проталкивая себя до самой спинки. Пробую ее спиной, трусь лопатками.

— Мне нравится, как ты вертишь попкой, — мрачно ухмыляется Андрей. — Такие… многообещающие движения.

Он как будто знает, что именно сейчас я нуждаюсь в каждом его слове, в каждом звуке, который срывается с хитрых губ. Нуждаюсь как в допинге, чтобы не останавливаться до самого финиша.

— Давай, малышка, разводи ноги.

Я прикусываю нижнюю губу и медленно расставляю колени, забывая, что во мне природой заложена необходимость дышать. Осторожно, но без остановок, пока не упираюсь в края кресла.

Совершенно выбилась из сил, позволяю рукам свободно свешиваться с кресла, потому что в груди уже закипело новое адское зелье под названием «Я-Хочу-Секса-С-Этим-Мужчиной». И черти только что перевернули ведьмин котел, пустив яд желания по венам.

— Так достаточно широко? — Не узнаю себя в низком шепоте. Кажется, страннее звука быть просто не может.

— Так просто идеально. — Андрей снова сжимает себя в кулаке, чуть сгибает ногу, которой прижимается к спинке дивана. — У меня язык болит, как хочу всю тебя вылизать сверху донизу. Узнать, какая ты на вкус, когда кончаешь, почувствовать, как течешь. Хочу видеть, как от удовольствия втягиваешь живот, как сожмешь мою голову дрожащими коленями.

Я прогибаюсь в спине так сильно, что даже странно, почему не трещит позвоночник.

Кожу словно поливают горячим маслом: больно и приятно одновременно.

Этот мужчина запросто может довести меня до края одними только словами.

— Покажи, что тебе нравится быть со мной, маленькая.

Я просто отпускаю себя. Пока он будет смотреть на меня вот так, я сделаю все, что угодно, воплощу любую его сексуальную фантазию, потому что рядом с ним не страшно и не тесно внутри собственных комплексов. Рядом мне хочется наслаждаться тем, что я — женщина.

Я притрагиваюсь к себе двумя пальцами: просто провожу по влаге сверху вниз, едва притрагиваясь, потому что слишком чувствительная для более смелых касаний. Наверное, взорвусь от парочки нажатий, как ядерная бомба от детонации красной кнопкой. И на всякий случай уже сейчас закусываю губы, чтобы не издавать слишком очевидно громких стонов.

Мой мужчина тут же откликается: проводит ладонью по члену до самого основания, царапает кожу большим пальцем и лениво сжимает мошонку в ладони. Почему-то штормлю только от этого: расслабленное и, в то же время, игривое касание, от которого взведенный член подрагивает. Моя грудь начинает приятно болеть, потому что соски твердеют и требуют поцелуев. И злость от невозможности получить их здесь и сейчас впрыскивает в вены озноб, от которого пальцы на ногах поджимаются, и судорога простреливает по сухожилиям.

— Не останавливайся, — напоминает Андрей. — Сегодня ты последний раз кончишь без моих рук, языка и члена.

— Приятное обещание, — нахожу силы для пары слов.

— Это угроза — и очень серьезная.

Он обхватывает себя ладонью, на этот раз двигая рукой жестким рваным ритмом, и мое сердце начинает качать кровь строго в такт этим движениям. Я как будто настроена на особенную музыку, из которой слышу только ударные, направленные прямо в центр моего удовольствия. И собственные пальцы поднимаются выше, до того места, где спрятан мой личный триггер удовольствия. Одно касание — и голова откидывается назад, безвольно и жалобно ноют ставшие стеклянными палочками вены. Несколько вибраций в рассинхрон — и меня разорвет изнутри.

— Я завидую твоим пальцам, — совсем низким шепотом признается Андрей.

— А я твоим.

— Хочешь меня в рот, маленькая извращенка?

Вместо ответа я просто прикусываю большой палец, туго обхватываю его губами и посасываю.

Никто и никогда не говорил мне, что это так приятно — ощущать на себя мужское желание, страсть и потребность настолько явную, что от нее хочется плакать и смеяться одновременно.

Никто и никогда не говорил мне, что только так и должно быть.

Только так — правильно. Для него, для меня, для нас.

— У моей любимой выдумщицы кончились слова?

— Демонстрации недостаточно? — подыгрываю я.

«Мои ангелы внутри меня не справились…»

— Нет. Говори, я хочу, чтобы ты отымела меня языком, хотя бы фигурально.

Он совершенно ненормальный.

Он — совершенство для меня.

— Конечно, мой невозможный мужчина, я хочу тебя в рот. — К черту, все к черту! — Хочу до безумия, потому что меня заводит мысль стоять перед тобой на коленях, чувствовать твои пальцы у меня в волосах, чувствовать твои подталкивающие движения.