Мне хочется взять сладкую парочку» за шиворот, как котят, и просто выставить за порог, и гори все синим пламенем. Потому что мне нужно все то же самое: просто женщина, которая будет смотреть на меня вот так же, просто ее присутствие, мягкая кожа на ладони, которую в любой момент можно погладить пальцем.

Да ну к черту, кого я обманываю? То ведь не просто «какая-то женщина». Я знаю, как она пахнет, как меняется ее голос, когда смущается или грустит, какого цвета у нее глаза, и что на нижней челюсти у нее родинка цвета капучино, прямо на остром сгибе.

И ее имя, настоящее имя, которое выдумщица хранит, словно зеницу ока.

Так какого черта она сбежала?

Я же пытался быть хорошим парнем: никаких иллюзий, всегда только правда, предельная откровенность, чтобы она не чувствовала себя облапошенной. Платье. И кольцо, которое даже не успел достать из сумки.

Когда Соня засыпает, а я отмахиваюсь от брата и его серьезных разговоров, остается одно: вспомнить молодость, закурить и узнать, наконец, что за «важного А» она хранит в своей новой книге.

На площадке холодно — где-то явно не закрыли окно — жопа чуть не примерзает к ступеням, но по фигу. Сигарета за сигаретой, как будто впервые дорвавшийся к запретному подросток. И страница за страницей, по истории, написанной электронными чернилами на электронной бумаге.

Герой, которого зовут Антон, с родинкой над правой бровью — как у меня. И фенек на его предплечье — мой. И улыбка уголком губ — как у меня. И наши ночные разговоры — красной строкой, почти слово в слово.

И моя выдумщица — вся, как на ладони.

Кричит мне о том, о чем так и не сказала вслух.

«Я люблю тебя, даже если это странно — полюбить с первого взгляда, ни разу не притронувшись, не увидев глаза в глаза, даже не зная, как ты просыпаешься и засыпаешь — я ужелюблю тебя. Ты — важнее всех…»

Мне кажется, что все это время я смотрел куда угодно, но только не на эту девушку. На ее охеренную грудь, на ее забавные разноцветные носки, на кучеряшки, которые перебирал пальцами, когда целовал, и о которых думал все время, пока был далеко. Представлял, как намотаю их на кулак, когда мы будем тупо трахаться, как кролики, потому что у меня будет хорошая удобная жена. На какой-то период времени я получу в полное распоряжение симпатичную и явно голодную от недотраха женщину, отзывчивую ко всем моим прихотям.

В общем, сука, не туда я смотрел. Не то видел.

Наверное, я сижу так слишком долго, потому что дверь открывается и закрывается, и рядом усаживается мой старший брат. Молча тянется за сигаретой, прикуривает и разгоняет дым.

— Таня тебе яйца откусит, — пытаюсь подначивать его, но Антон передергивает плечами и ухмыляется. В их семействе вопрос кто у кого под каблуком вообще не поднимается, потому что у них что-то вроде идеального симбиоза, когда прогибается то один, то другой. Что-то запредельно идеальное, чему я до порванной жопы сильно завидую.

— Скажу, что это твой дым.

— Кто, бля, тут вообще старший?

— Если хочешь знать мое мнение — ты выбрал не ту женщину, чтобы играть с ней в «дочки-матери», потому что у нее на лбу написано, что она влипла в тебя по уши.

Я собираюсь сказать какую-то смешную хрень, просто чтобы заглушить горькую правду: я за столько времени не увидел то, что мой брат разглядел меньше, чем за полдня. Но в голове появляется другая мысль, от которой у меня рефлекторно сжимаются кулаки. А что, это вполне в духе адвоката Клеймана: зацепить за самое больное, чтобы раскачать лодку.

— Только не говори, блядь, что ты…

— Да, сказал. — Антон даже не пытается прикрыться. — Потому что для меня на первом месте брат, а не чувства женщины, которую я вижу впервые в жизни.

— Это моя женщина, — затыкаю ему рот. Наверное, если бы стояли друг напротив друга, уже бы ввалил ему от всей души. — Мне по хрену, что о ней думаешь ты, что о ней думает твоя жена, что он ней думает весь сраный мир, потому что есть я — и мне решать, какая она и для чего подходит.

Антон усмехается и, словно прочитав мои мысли, расслабленно укладывает руки на колени. Мол, давай, попробуй, младшенький. У нас всего три года разницы, но в детстве мне всегда от него прилетало, даже когда я брал внезапностью.

— Я тебя предупреждал, младший, для этого дела не подходит влюбленная женщина, потому что когда все кончится и ты попросишь развод, это может встать в херову кучу проблем, в сравнении с которыми мамочка-кукушка покажется детским лепетом.

— Не воображай из себя Нострадамуса.

— Я просто знаю, о чем говорю, — пожимает плечами брат. — Сначала люди приходят составлять брачный контракт и смеются, когда я говорю о нюансах раздела имущества, а через год приходят рвать друг друга на куски за каждую копейку. И в жопу любовь. Прости, что я говнюк и проткнул твои мыльные пузыри.