— Юлька, не начинай, ты же сама всё знаешь … — Сашке тоже тяжело говорить. — Мне нелегко пришлось после того, как ты меня бросила.

— Ну в чём я ещё виновата?! — кричу на него. — Прости, я родилась такой, мама и папа недостарались.

— У тебя замечательные родители… — осекается он, но вспоминает, что отца моего в глаза не видел. — Замечательная мама, не наговаривай на неё.

— Но что мне прикажешь делать… что мне делать? — реву я. Хорошо, что я одна и вокруг никого нет. Я подхожу к одинокому окну, чтобы никто не видел моих слёз.

— Юль, ты что плачешь? — шепчет в трубку Сашка. — Прости, не хотел портить тебе настроение. Не надо было мне звонить.

«А может, со мной вообще не надо никому общаться? Отослать меня на необитаемый остров, чтобы я не страдала и никому не делала больно? Ну в чём я так провинилась?»

— Нет, надо, звони хоть иногда, пожалуйста… мне становится легче, как ты позвонишь. Но как вспомню, что ты её целуешь…

«Целуешь и не только. Целуешь и не только», — просыпается внутренний голос, который я всеми силами старалась заткнуть. Похоже, он и так слишком долго молчал. Настало ему время разговориться и сделать мне ещё больнее.

— Ты что, ревнуешь? — удивляется Сашка. — Дурочка! — Это так по-доброму звучит! — Юлька, я по тебе скучаю.

— Прости, что не могу сказать тебе того же.

— Я давно уже простил.

Улыбаюсь сквозь слёзы.

— Пусть она мне позвонит, — прошу.

— Юль, не начинай, ты же знаешь…

— Умоляю тебя! Хочешь, на колени перед тобой стану — прямо здесь в коридоре?

— А где ты?

— В студенческой столовой, возле лестницы.

— А-а-а, наше место.

— Са-а-аш, ну прости ты меня… кроме того, у тебя есть Вика. — Произношу её имя и осекаюсь. — А у меня никого нет. Никого, одна я. Одна на всём белом свете. Боже, как же мне не хватает сейчас любви!

— Я поговорю с ней, — как-то неуверенно отвечает Сашка.

— Спасибо, Сашенька, — говорю я и понимаю, что стою тут и рыдаю. И ничем не могу остановить слёзы. — Прости, но меня сейчас друзья ждут.

— Да ничего страшного, всё нормально.

— И прости, что не смогла стать твоей единственной…

— Я прощаю тебя, звёздочка моя.

— Ты вспомнил нашу с тобой песню? — сквозь слёзы улыбаюсь я, а он напевает…

— «Поздно мы с тобо-ой поняли, что вдвоём вдвойне веселей, даже проплывать по небу, а не то что жить на земле-е…»

— Ну хватит, хватит, — улыбаюсь я. — Мне ещё слёзы вытирать.

— Давай, Юлечка, иди к своим друзьям. Пока. — И не кладёт трубку.

— Пока.

— Прощай. — Как-то слишком фатально это звучит.

— Прощай. — И зачем я всё повторяю? Что, у меня своих слов нет?

— Знаешь, кто бы что ни говорил, а для меня ты навсегда останешься моей Юлечкой. Люблю тебя!

— И я тоже тебя люблю. — А про себя добавляю: «Я вас обоих люблю… пожалуйста, Вика, позволь мне вернуться. Ну позволь, пожалуйста! Зачем три юных сердца должны страдать? Я буду хорошо себя вести, обещаю, я буду хорошей девочкой!». Я уже рыдаю и не могу остановиться. Довела себя до слёз, ещё и в людном месте. И о чём я только думала?

Кладу трубку, оборачиваюсь. Передо мной стоит Катька, она всё слышала, весь разговор. Мучительно вспоминаю, не ляпнула ли я чего-то лишнего.

— Кто это был? — спрашивает она. — Сашка?

— Может быть, — уклончиво отвечаю я, достаю зеркальце и начинаю подкрашиваться.

— Юль, посмотри мне в глаза. — Она хватает меня за плечи и крепко сжимает. Мне больно.

Я смотрю ей в глаза и вновь начина плакать.

— Кать, оставь меня. Ну, оставьте меня все в покое! — всхлипываю я.

— Он что, бросил тебя? — безапелляционно заявляет Катька. — Не надо, не говори ничего. — Она обнимает меня и прижимает к себе. А я реву, всхлипываю и не могу остановиться.

— Всё не так, как ты думаешь, — пытаюсь ей что-то объяснить.

Катька вновь смотрит в мои заплаканные глаза:

— Он тебе изменил? — А я рыдаю и ничего не могу с собой поделать. Боже, какая же я дура! Мне не надо было сюда приходить. Не надо было общаться с друзьями. Сидела бы дома и тихо рыдала в подушку, ничего бы этого не случилось

— Мы расстались, — шепчу я… — Я сама виновата, Сашка тут ни при чём.

К нам подходит Димка. Только его здесь не хватало! Я пытаюсь быстро скрыть слёзы, но не получается. Димка ничего не говорит. Он обнимает нас вдвоём и молча гладит меня по волосам: