С этим обстоятельством связан и относительно поздний выход приказа №00180 о задачах Центрального фронта на время весеннего бездорожья: он был подписан лишь 4 апреля (см. Приложение №9). Этот документ стал программой действий войск Рокоссовский по подготовке к летней кампании. В нём командующий писал: «Основными задачами… фронта на период весенней распутицы, ориентировочно с 10 апреля по 10 мая 1943 г., ставлю:

а. создать прочную оборону и укрепить как главные, так и промежуточные рубежи, особенно на танкоопасных направлениях;

б. обучить войска ведению оборонительных и наступательных боев в строгом соответствии с требованием устава Красной Армии, обратив особое внимание на организацию взаимодействия пехоты с артиллерией и авиации с танками на поле боя;

в. накопить запасы всех видов и к концу апреля иметь: боеприпасов не менее 2 б/к, горючего не менее 3 заправок и продзернофурожа 5-6 сутодач;

г. отремонтировать материальную часть машин и боевого оружия и привести его к нормальному бою» [189] .

При строительстве рубежей рекомендовалось руководствоваться уже упомянутыми приказами от 21 марта. Особое внимание командиров всех степеней обращалось на глубину обороны. Батальонные узлы сопротивления должны были быть эшелонированы, подготовлены к отражению, в первую очередь танковых атак, окопы стрелковых и минометных подразделений, расчётов ПТР требовалось довести до полного профиля, а для станковых пулеметов построить ДЗОТы. Кроме того, все огневые точки, сооружения и площадки следовало соединить между собой ходами сообщения глубиной не менее 1-1,5 м.

Учитывая, что ещё окончательно не был решён вопрос, чем в ближайшие месяцы будут заниматься войска наступать или обороняться, в основу обучения был положен принцип равнозначности: с 10 по 25 апреля – учить оборонительному бою, с 25 апреля по 10 мая – наступательному. Причём К.К. Рокоссовский требовал не допускать никаких условностей, всё проводить на местности с использованием боевого оружия, исключение допускалось лишь для танковых войск. При сколачивании экипажей, взводов и рот все тактические занятия требовалось проводить на местности «пеший по танковому», т.е. без техники, лишь в деталях имитировать действия экипажей в бою. А чтобы выполнить график укрепления рубежей, учения по отработке оборонительного боя должны быть увязаны с ведением фортификационных работ, причём общая их продолжительность должна быть по 14 часов в сутки.

После 25 апреля общий объем нагрузки не должен был снижаться, но с учётом оперативной обстановки обучение личного состава и его работу на оборонительных позициях следовало проводить отдельно по 7 часов в сутки. Для равномерной подготовки войск командующий требовал каждые 7-10 суток выводить части с первого боевого эшелона и менять их войсками второго. Следовательно, с учётом остальных обязанностей, которые с красноармейца никто не снимал, при таком графике он мог отдохнуть в лучшем случае 5-6 часов. Кроме того, на Центральном фронте, как и на Воронежском, в это время тыл находился в стадии организации, в отдельных дивизиях не хватало продуктов питания, были даже случаи смерти военнослужащих от голода. Поэтому общее состояние личного состава в боевых частях можно оценить как крайне измотанное. Бывший командир роты автоматчиков 375 сд Воронежского фронта П.Г. Золотухин так вспоминал об условиях службы бойцов на передовой в это время: «К концу апреля снова наступили теплые дни. Снег уже не мог служить укрытием. Необходимо было зарываться глубже в землю. Снег таял по-особенному, от земли. Поэтому под снегом стала появляться вода. В окопах была грязь, сырость. Всё это заметно сказывалось на здоровье людей. В таких условиях батальон держал оборону до мая месяца. Для пулеметчиков были особые трудности в том, что пулемётные ленты, изготовленные из ткани, намокали. Набивать в них патроны было невозможно. Ленты отправлялись вниз, в село, там просушивались, и там же производилась набивка патронов в них» [190] . Учитывая всё это, следует признать: даже на один месяц работа, спланированная руководством фронта, была колоссальной по объёму.

Однако для её успеха следовало решать не только уже упомянутые проблемы, но и ещё одну, крайне важную. Дело в том, что для основного организатора, контролёра и исполнителя всего, что задумывалось сделать, – командного состава тактического звена фронта эта задача была пока трудно решаемой. В этот момент командиры взводов, рот, да и многих батальонов в должной мере к ней были не готовы. Ещё в конце февраля 1943 г. один из наиболее дальновидных и деятельных командармов фронта генерал-лейтенант Н.П. Пухов, осознавая сложность и вместе с тем большую важность работы по повышению профессионального уровня этой категории командиров, писал: «В проведенных боях командный состав понес значительные потери. Почти полностью обновились командиры взводов, рот и батальонов. К командованию… пришли новые недостаточно подготовленные командиры, а руководство ими со стороны старших начальников (командиров полков и дивизий) осталось прежним. Им ставятся общие задачи, полагая, что подчиненные командиры в состоянии сами разобраться в сложной обстановке и сделать правильные выводы и провести необходимые мероприятия. Между тем этот новый командный состав в значительной части не имеет боевого опыта. Требую от командиров дивизий и полков более конкретного руководства подчиненными командирами, с подробным разъяснением им. В случае какого-либо сомнения, как нужно действовать. Особенно твёрдо наладить контроль за правильностью выполнения приказов и распоряжений старших начальников» [191] .

Однако лишь ужесточением контроля эту проблему решить было невозможно. Старший командный состав тоже нёс чувствительные потери, особенно в ходе таких длительных наступлений, как это было зимой 1942-1943 гг. Именно из-за нехватки командиров полков с осени 1942 г. на эти должности стали направлять даже спешно переученных комиссаров. О низком уровне профессиональной подготовки и существенной нехватке командиров стрелковых полков, например на Воронежском фронте, свидетельствует и такой факт. В апреле 1943 г. при переформировании героически сражавшегося под Сталинградом 7-го стрелкового корпуса в 35-й гвардейский на должность командиров полков назначались командиры батальонов в звании капитана, и таковыми они оставались даже после завершения Курской битвы. И это не 1941-й, а уже середина войны! Вместе с тем часть командиров полков, хорошо показавших себя в предыдущих боях, были выдвинуты на более высокие должности. Весной 1943 г. во фронтах, действовавших в районе Курской дуги, встречались случаи, когда в дивизии происходила полная смена командиров полков. Следовало учитывать и такие особенности. Во-первых, не каждый офицер, у которого был боевой опыт, но не в длительных оборонительных сражениях, мог быстро и верно выстроить план обороны подразделения, увязать систему огня с инженерными заграждениями и т.д. Во-вторых, не каждый человек может учить другого, даже тому, в чём сам неплохо разбирается. На первый взгляд это кажется не существенным, но это если речь идет о передаче личного опыта по частным вопросам. Когда же встаёт задача выстраивания системы обучения для сотен и тысяч человек, данный фактор играет важную роль. Остро стоял вопрос повышения профессионального мастерства и командиров дивизионного звена.

Обучение личного состава и построение занимаемых позиций должно было опираться на новый, принятый только несколько месяцев назад руководящий документ – «Полевой устав Красной Армии» (1943 г.) (ПУ-43), а также «Боевой устав пехоты Красной Армии» (1942 г.) (БУП-42), часть 1 и 2, приказ НКО №306 от 8 октября 1942 г. «0 совершенствовании тактики наступательного боя и боевых порядках подразделений, частей и соединений» и №325 от 16 октября 1942 г. «0 боевом применении танковых и механизированных частей и соединений», которые даже старший командный состав ещё толком не изучил. На Воронежском фронте эту проблему решали довольно просто. Например, командующий 21А генерал-лейтенант И.М. Чистяков вызывал командиров полков и давал им несколько часов ночного времени на изучение ПУ-43, а потом утром принимал сам экзамен. Не сдавших практически не было, планка задавалась не очень высокой, ведь командарм тоже не имел высшего профессионального образования. А тем, у кого память «подкачивала», естественно, было неприятно перед генералом, но их никто от должности не отстранил, т.к. они обладали важными качествами, которые в первую очередь ценились на войне, – боевым опытом и организаторскими способностями. В остальном действовал «железный» фронтовой принцип – «воюем, как умеем, а ошибёмся – война спишет».