Складывается впечатление, что, предполагая удар на Ливны, командующий и его штаб, не имея достоверных данных о потенциале противника, переоценили его возможности. В своём прогнозе они не учли важную особенность немцев: всегда тщательно планировать использование бронетехники и прокладывать её пути не просто по танкопроходимой местности, а и с учётом возможности маневра. Трудно вспомнить наступательные операции, когда командование германских войск загоняло крупные подвижные соединения в теснину. Чего нельзя сказать о советской стороне, случаев было немало, даже летом 1943 г. Хотя следует подчеркнуть, что о большом значении, которое противник придавал дорогам при планировании прорыва обороны, руководство Центрального фронта в этом момент, безусловно, знало, и об этом свидетельствует директива командующего артиллерией №032/оп от 21 апреля 1943 г., которая будет анализироваться ниже. Опираясь прежде всего на опыт боевых действий на Восточном фронте в 1941 г., бывший командующий 3-й танковой группой генерал Г. Гудериан в своих воспоминаниях писал: «Танк должен выбирать такую местность, по которой он может быстро передвигаться. Только на благоприятной для танка местности полностью используются мощь его дальнобойного орудия и возможности огневой поддержки. … Танк малопригоден к ведению боя в населенных пунктах(!) и совершенно не пригоден к уличным боям в больших городах. В этих условиях их маневренность, а также обзор слишком ограничены. Противник; вооруженный средствами ближнего боя, везде может найти укрытие, в которых его нелегко обнаружить. Поэтому там, где это представлялось возможным, считалось целесообразным обходить населенные пункты(!)» [176] .

Напомню, в первые месяцы Великой Отечественной войны генерал-майор К.К. Рокоссовский командовал 9 мк, а его правая рука М.С. Малинин возглавлял штаб 7 мк. Следовательно, они не могли не знать эти важные особенности тактики германских подвижных соединений и то, что немцы не только на бумаге, но и в реальности сёла и теснины всегда стремились обходить, если была даже малая на то возможность, или окружать оборонявшие их войска. Хотя история учит, что люди, в том числе и исторические личности, собственный опыт, особенно негативный, часто сознательно игнорируют. Точнее, они не в состоянии справиться с эмоциями, а возможно, с амбициями (или обидами) и трезво оценив их, использовать в дальнейшем. Полагаю, сознательно или нет, но иногда этим грешил и командующий Центральным фронтом. В качестве примера приведу эпизод, о котором мне поведал полковник В.В.Жданов, сын генерал-полковника В.Т.Вольского, в первые месяцы войны помощника командующего Юго-Западным фронтом по АБВ: «В сентябре 1941 г., по приказу заместителя Наркома обороны СССР генерал-лейтенанта танковых войск тов. Федоренко, В. Т. Вольский подготовил доклад о боевых действиях мотомеханизированных войск Юго-Западного фронта за период с 22.6 по 1.8.1941 г. [177] . …Много было недочетов, допущенных непосредственно командирами механизированных частей и соединений:

– штабы мехкорпусов, танковых дивизий, танковых полков еще не овладели должными навыками оперативно-тактического кругозора, они не смогли делать правильные выводы и полностью не понимали замысла командования армии и фронта;

– командный состав обладает недостаточной инициативой;

– не были использованы все средства подвижности, которыми обладают мехчасти;

– не было маневренности – была вялость, медлительность в выполнении задач;

– действия, как правило, носили характер лобовых ударов, что приводило к ненужной потере материальной части и личного состава; а это было потому; что командиры всех степеней пренебрегали разведкой;

– неумение организовать боевые порядки корпуса по направлениям, прикрывать пути движения противника, а последний главным образом двигался по дорогам;

– не использовались средства заграждения, совершенно отсутствовало взаимодействие с инженерными войсками;

– не было стремления лишить [противника] возможности подвоза горючего, боеприпасов. Засады на главных направлениях действия противника не практиковались;

– действия противника по флангам привели к боязни быть окруженными, тогда когда танковым частям нечего бояться окружения.

Штабы оказались малоподготовленными, укомплектованы, как правило, общевойсковыми командирами, не имеющими опыта работы в танковых частях (К.К. Рокоссовский пришёл в танковые войска в ноябре 1940 г. из кавалерии. – З.В).

Часть командиров мехкорпусов оказались не на должной высоте и совершенно не представляли себе управления мехкорпусом.

…В докладе на основании большого статистического материала. .. и на основании личного пребывания в войсках приведена подробная оценка деятельности командного состава бронетанковых войск, выявлены основные недостатки в боевом применении и эксплуатации бронетанковой техники и предложены пути устранения основных недостатков.

…Доклад оказался в распоряжении Военного совета Юго-Западного фронта, и с ним были ознакомлены все командиры механизированных корпусов. В докладе генерал Вольский не приводит, за редким исключением, имена конкретных командиров. Имея большой опыт общения с различными проверяющими органами, он прекрасно понимал, чем это может грозить в 1941 году конкретным людям, честно исполнявшим свой воинский долг и просто ошибавшимся в силу полного отсутствия опыта. Однако даже в таком, достаточно нейтральном виде доклад явно не понравился одному командиру механизированного корпуса, с которым у В. Т. Вольского так и не сложились уже в 1945 г. хорошие отношения. Им был К. К. Рокоссовский» [178] . Ещё раз подчеркну – это лишь моё предположение, которое основывается не только на приведенном эпизоде, но и на ряде других свидетельств.

Для понимания сути выражения «не сложились отношения» скажу, что в 1945 г. генерал-полковник В.Т. Вольский командовал 5 гв.ТА, которая была передана фронту Рокоссовского и отличилась в ходе Восточно-Прусской операции, но тогда уже Маршал Советского Союза «забыл» представить командарма к заслуженной награде, т.е. В.Т. Вольский за эту операцию вообще не был награжден. Несправедливость исправил Маршал Советского Союза А.М. Василевский, представив его к ордену Кутузова 1-й степени и званию маршала бронетанковых войск, но получить всё это В.Т. Вольский не успел: он скоропостижно скончался в феврале 1946 г. от хронического недуга.

Безусловно, просчёт с определением места нанесения главного удара отрицательно повлиял на ход оборонительной операции Центрального фронта. Из-за этого перед Курской битвой 70А не была усилена должным образом. Командование фронта не уделяло необходимого внимания укреплению её полосы, из-за чего был допущен ряд досадных промашек, подчинённые генерала Малинина «забыли» даже спланировать действия 19 тк на её правом фланге. Однако самым существенным последствием этого стал просчёт командования 13А при распределении сил артиллерии по направлениям. Довлевшее над командармом Н.П. Пуховым мнение командующего фронтом о том, что наряду с центром в первую очередь надо укреплять свой правый фланг (т.к. противник, вероятнее всего, именно здесь нанесёт если не главный, то вспомогательный удар), заставило его создать на малоархангельском (ливенском) направлении самую высокую плотность артиллерии, существенно снизив её численность на левом фланге, т.е. там, где в июле 1943 г. противник и ударил. Более детально эту проблему проанализируем ниже.