В воскресенье мы с Володей получили увольнительные в город.

– Сегодня ты со мной!
– сказал Володя тоном, не терпящим возражений.
– Пойдем в один дом...

– Ты знаешь... И Саша в наряде...
– Мне не хотелось идти.

Мы все же пошли.

В тесном, скособоченном домике по соседству с текстильным комбинатом пахло картошкой, селедкой, луком, духами и еще чем-то непривычным.

– Я ж говорил: девочки - во!
– шепнул Володя.

Володя балагурил. И как-то очень уж легко обращался с девушками.

Мы, кажется, впервые сытно наелись. Опорожнили три бутылки чего-то рвотного...

– Ты что так на меня смотришь? Некрасивая, да?

Она смотрела на меня - лицо круглое, в оспинках, глаза узкие и брови черно-нарисованные.

– А целоваться ты не умеешь, - грустно сказала она потом.
– О другой думаешь?.. И я ведь тоже не о тебе... Только нет его... Убили...

Нет ничего лучше часов самоподготовки!

За окном метель. Как там холодно, мы знали. Ежедневно в шесть утра мы выбегали в одних рубашках из здания школы заниматься физзарядкой. Там страшно холодно и темно так же, как сейчас. А в классах у нас тепло. И оттого, что за окном воет метель, еще теплее. Мы сидели без гимнастерок блаженные, умиротворенные. Мы пришивали подворотнички.

Часы самоподготовки - вроде бы официальные часы, имеющие, согласно распорядку дня, конкретный смысл: они выделялись для повторения пройденного материала, для проверки - лишний раз - оружия, для приведения в порядок формы и так далее.

Но на самом деле это были часы как бы полуофициальные. Вместо Уставов внутренней и караульной службы можно было читать Конан Дойла, популярный шпионский роман "Первый удар" Шпанова или "Радугу" Василевской, вместо конспектирования - писать письма, а вместо обмена знаниями о материальной части буссоли - потихоньку беседовать на всякие темы.

И еще можно было думать о ней.

Фантазия - великая вещь! Я в мельчайших подробностях представлял себе ее любовь к себе, ее мысли, надежды, даже письма ее ко мне, которых не было...

Часы самоподготовки! Великие часы самофантазии, самоанализа, самоуничижения! Газеты и радио приносят радостные вести с фронта - это почти трагедия! И радость, конечно, и все же трагедия - нас там нет. А она - там. Приходят вести грустные, и опять же нас там нет, а она там... И чтобы отвлечься от назойливых мыслей, опять пришиваешь подворотничок или драишь, в какой раз, ствол карабина...

В один из таких тихих часов, накануне Нового года, по школе неожиданно прозвучала команда:

– Строиться!

Мы построились - по отделениям, по взводам, по батареям - и спустились на второй этаж - в зал. Здесь уже собралось все начальство и еще несколько незнакомых нам командиров. Все с черными петлицами. Артиллеристы!

Мы подравнялись и стали по команде "смирно".

Дежурный лейтенант Буньков доложил начальнику школы о построении.

– Вольно!
– сказал капитан.

– Вольно!

Школьное начальство вместе с прибывшим медленно двигалось вдоль нашего строя, о чем-то беседуя между собой и лишь изредка посматривая на нас. Все было необычно, торжественно и загадочно. Даже то, что мы стоим по команде "вольно" перед таким количеством начальников.

– А как мужики? Ничего?
– донеслись до меня слова одного из незнакомых нам командиров.

– Ничего. Хорошие ребята, - сказал начальник школы и улыбнулся. Пришлось пообстругать немного, но не без этого...

– Неужели едем?
– шепнул мне Саша.
– Вот тебе и десантники...

"Конечно, на фронт!
– говорило мое лицо.
– А куда же? Да еще перед самым Новым годом. Не в тыл же!"

Так, наверно, думали сейчас все наши ребята. Все сто пятьдесят.

Наконец Катонин остановился и чуть вышел вперед.

Дежурный лейтенант Буньков собрался было отдать команду "смирно", но начальник школы махнул рукой:

– Не надо, не надо. Товарищи, - сказал он, обращаясь уже к нам, завтра мы передислоцируемся на новое место. Эшелон будет подан на станцию в 17.00. С утра еще раз проверьте личное оружие, снаряжение, приборы. Комбатов и комвзводов прошу остаться. Остальные могут отдыхать. Спокойной ночи!

Спокойной ночи! Только настоящий чудак мог уснуть в эту ночь, но среди нас, ста пятидесяти, кажется, таких не было.

Спокойной ночи! Среди нас были скептики, но мы моментально разбивали их сомнения словами самого же начальника школы. А проверить личное оружие, снаряжение, приборы - это что? Шутки? Нет, не шутки, соглашались скептики, но теперь уже бывшие.

– Да! Это, ребятки, что-то серьезное!
– произнес Володя.
– Но утро вечера мудренее. А то еще лопать захочешь. Спокойной ночи!