Их не заставили долго ждать. И пяти минут не прошло, как безмятежную зелень поверхности болота со стороны Губера разнесло в клочья. Так сразу и не разобрать, кто там вымахнул на него: сплошные брызги, лохмы растительности и зубы. Дубль-Гу начал расти за несколько секунд до нападения. И теперь обрёл вполне подходящие кондиции, чтобы подняться на задние лапы и осторожно придавить гадину к земле. Верней её лязгнувшую челюстями башку. Зато длинное тело — толи змея, толи ящерица — утроило такую бурю в миске супа, что, казалось, перемешало всё болото снизу доверху. Пока Наруга любовалась на неизвестную Гаффаровой энциклопедии тварь, Гуго исчез. А его медведь преспокойно слез с удручённого потерпевшего и даже спихнул его обратно, стараясь что-нибудь в нём не сломать. Ну да, гаду ещё вкалывать — окончательно поняла Наруга принцип работы оборудования на этом руднике.

Что ж, если эту землепроходческую копалку не сожрут, то камни у поселенцев будут. Но вряд ли её сожрут — внимательно отследила она весь процесс вторично: на этот раз под воду ушёл Гет. Впрочем, и Ойбер не засиделся на берегу, пока братья сновали в воде вокруг холмика в ожидании третьего. Наконец, вся троица пропала где-то в мутных омерзительных глубинах. Назад добытчики вернулись минуты через три-четыре. Дружно выбросили на берег головы и буквально изрыгнули из себя потоки грязи. А затем уползли обратно. Наруга с девчонками подошли к расплывающимся горкам грязи и присели.

— Дубль-О! — окликнула Ракна медведя. — Что с этим делать?

Тот подковылял, повернулся задом и пустил такую струю, что пришлось отскакивать куда подальше. Странная вещь: из пасти у медведей воняло прилично, а вот запах мочи вовсе не удручал. Так, что-то незначительное. Поэтому и особой брезгливостью они с девчонками не маялись, снова подходя, дабы полюбоваться на результат. Дубль-О добродушно хрюкнул и вернулся к воде охранять двуногих самок.

— Ракушки, — удовлетворённо констатировала Бинка, нагнулась и цапнула одну.

— Схожу-ка я за котелком, — поморщилась Ракна.

— Зачем? — пропыхтела Бинка, раздирая ракушку.

Ракна непонимающе моргнула. Потом просветлела взглядом, хмыкнула и подняла оставшуюся на земле ракушку. А и действительно: чего это она интересничает? К ним же никакая холера не пристаёт. Хоть в дерьмо окунись, вылезешь оттуда стерильней водки. Куда уж там котелку воды соперничать в этом вопросе с целой планетой?

— Пара камней на три кучи грязи, — подвела итог Наруга, забрав у Бинки простенький серенький камушек величиной с изюмину. — Понятно, почему экспорт магических камней такой жидкий.

— Да уж, — задумчиво сощурилась Бинка. — Сто потов сойдёт, покуда их оттуда натаскаешь, — кивнула она на болото.

— Ты думаешь о том же, о чём и мы? — хитренько заблестели глазки Ракны.

— А чо я, дурней?

Тут на берег снова выбросились головы добытчиков. Выблевали грязь и смылись — на этот раз кроме неё им ничего не перепало.

— Дубль-Гет! — расплылась в фальшивой улыбке Наруга, подкрадываясь к медведю.

Тот понимающе фыркнул и запустил оба хвоста в воду. Поплескал ими, как дитя ручонками, но болото проигнорировало приманку. Видать, три деятельно снующих здесь ящеро-змея мешали прочим подхарчиться притащившейся едой. И мужики ещё трижды притаскивали грязь, прежде чем очередной ящеро-змей отважился высунуть глаза над водой. Сразу три хвоста ринулись в воду и заарканили обалдевшую тварь: для неё как-то чересчур резко всё переменилось.

— Чур, я первая! — завопила Бинка и ринулась к пойманной рыбке.

Наруга не успела выругаться, как ящеро-змея подтащили к берегу, и Бинка с разбега сиганула в него. Осторожная воровка не пустилась во все тяжкие — добросовестно дождалась мужиков, объезжая новую технику. И, наконец, ушла с ними на дно.

Шатхия оседлала кряжистое кресло без подлокотников. Уложила на спинку руки, на руки голову и неотрывно пялилась в окно на далёкий противоположный берег озера. Даже отсюда со второго этажа различить его можно лишь по развесистому кустарнику, что выползал перед высоченными соснами, как нетерпеливые охотничьи собаки рвутся поперед охотников. Любоваться там — да ещё три часа кряду — совершенно нечем. Из чего Гранка сделала единственно возможный вывод: суровая хутамка смотрит куда-то внутрь себя. А раз хмурится, стало быть, увиденное ей не нравится.

— Слышь, Шатхия, пожрать не хочешь, — осведомилась она, грохнув по столу грязной миской.

— Не хочу, — процедила Шатхия, не шевельнувшись.

— Раз уж так хреново, может, выпьешь?

Шатхия поморщилась. Гранка выпросталась из кресла, подплыла к окну и укоризненно заметила:

— Пар нужно стравливать. А то башка лопнет. Давай по граммульке? Юлька позавчера водочки притащила.

— Отравит. По привычке, — на свой лад отшутилась хутамка.

Грохнула дверь. Рыжая презрительно фыркнула, вплыла в комнату и демонстративно плюхнулась в кресло.

— Важно вошла, — покосившись, оценила Шатхия.

— И не говори, подруга, — придурковатым голоском подхватила Гранка, скрестив руки на груди. — Неспроста из неё гонор прёт. Тут что-то одно: либо вконец оборзела, либо какую-то новость притащила.

— Новость продавать станет, — насмешливо предсказала Шатхия. — Много попросит. Дадим?

— А то, как же, — солидно провозгласила Гранка. — Дадим и поддадим.

— Давайте-давайте, — ехидненько пропела Юлька, цапнула кусок хлеба, шматок ветчины и соорудила бутерброд, навалив сверху сметаны: — Повыкаблучивайтесь. А я вот возьму и не расскажу, что в лесу было.