— А как я одна буду жить? Я пока еще замужем.

— Думаю, ненадолго. Я вижу, что ты его не любишь. Я же слышала, как вы ссорились.

— В последний раз, когда вы приезжали и вышли на балкон курить, а я на веранде развешивала белье, я слышала, как ты ему что-то резко отвечала, а он тебе сказал вот это: «Как же ты меня ненавидишь…» А ты просто посмотрела на него… даже я заметила в сумерках твои глаза, полные ненависти, и ничего не ответила.

— Так заметно, да?

— Конечно. Мы просто не вмешиваемся в ваши дела. Супруги должны разбираться сами.

Вдруг Карине захотелось признаться, как она страдает и не видит выхода.

— Катя, я вчера пыталась отравиться.

— Ну, ты совсем сдурела!

— Мне было плохо. Так плохо, что я не хотела жить, — ища сочувствия, сказала Карина.

— Брось это! Не делай так больше.

Карина кивнула и больше не говорила об этом, понимая, что Катя далека от ее проблем.

Сестра иногда принимала у себя Карину с Кириллом, живя за городом и занимаясь мелким торговым бизнесом. Она была сильной, никогда не унывающей женщиной, всем сама заправляла, не понимая, как можно страдать, не решая вопросы. Они с Катей — два абсолютно разных человека, хотя кровь по венам текла одна. Карина отличалась от родственников — у нее были сестры и брат, но все — другие. И даже собственные родители говорили, что она как будто с небес — летает, не ходит по земле. Но любили и гордились ей, видя в ней несколько талантов и большой потенциал, мечтали, что она прославит их род. У Карины были те же цели. Однако когда мир ее стал зыбким и начал распадаться, ею овладело чувство вины за неоправданные надежды, ей было стыдно признаваться в своих неудачах. И потому она молчала, но держать все в себе становилось невыносимо. Ей очень хотелось позволить себе эту роскошь — выплакаться, рассказать, что она оступилась, сошла с дистанции и не может попасть в колею…

= = =

Зинаида Николаевна встретила дочерей радостными возгласами, родня собралась за стол. Беседовали, обменивались новостями, было шумно и весело. Не радовалась только Карина.

Ее душила боль — невыносимая, необъяснимая и жгучая. Чем шумнее были компании, тем сложнее было Карине находиться среди людей. Карина поймала себя на том, что родня больше не греет, не успокаивает. Ей хотелось тишины и уединения, а потом — к людям. И снова тишины. И снова пойти искать себя среди людей.

Карина поняла, что испытывает одиночество в толпе, что люди ее не лечат. Когда никто не слышит, не понимает, когда ты ничего не чувствуешь. Но куда бежать от себя? Никто не видит, что с ней происходит? Откуда такое безразличие к родному человеку? Карина всегда видела, когда кому-то плохо, замечала изменения в настроении людей, чувствовала, кому нужна помощь, поддержка и просто теплое слово. Слышала даже самые тихие слезы… И могла просто сидеть рядом, ничего не спрашивая. Ей хотелось точно такого же участия к ней. Но то ли люди были черствыми, то ли она сверхчувствительна…

Позвали за стол. Карина не пошла, и только тогда мать заметила, что с ней что-то не так. Когда гости расселись в гостиной, мать позвала ее под предлогом помочь на кухне.

Кирилл веселился, пил водку вместе с мужчинами и не обращал на жену внимания. Мать закрыла плотнее дверь и задала Карине вопрос:

— Что с тобой происходит, доченька? Вижу, у тебя душа не на месте.

— Мамочка… — и тут из глаз Карины хлынули слезы.

Мать села на стул, Карина села на пол, положила голову на ее колени, и, наконец, дала волю чувствам. Если может плакать — значит, еще не все потеряно, и она жива!

— Я хотела… — она вытирала слезы, которые лились несколько минут из ее души, — я хотела покончить с жизнью.

Дальше Карина говорить не могла. Мать и так настрадалась в жизни. И Карина уже подвела ее, когда вернулась из Минска в Могилев, наплевав на мечту. Мать ее тогда уговаривала, плакала, просила подумать. Карина врала, не могла же она сказать правду — из-за чего, точнее, из-за кого она вернулась.

— Доченька… зачем же..? Милая моя… почему так?

— Я не могу так больше. Мне плохо. Мне очень плохо, мама! — Карина рыдала.

— Ты не смогла его полюбить, да? Не стерпелось, не слюбилось… Разводись, не мучайся. Я не знала, что он такой бездушный. Иначе бы я тебя не уговаривала выйти замуж.

— Да, не надо было замуж! — успокаиваясь, сказала Карина.

— Разводись, Карина.

— Мама, где я жить буду? У меня и с работой плохо. Меня уволили, я не сама ушла. Я не хотела тебя расстраивать. Есть новая работа, в школе, но и там я надолго не задержусь. С моими проблемами меня там держать не будут. А любимую работу, во Дворце культуры, я тоже теряю. Все из-за него, мама…

— Это из-за твоего взрослого мужчины? — спросила мать, давно догадываясь, что начальник дочери — ее любовник.

— Да, вся моя жизнь уже два года наперекосяк. А последние полгода вообще тихий ужас. Я больна им, и мне мучительно его терять. А мы расстались, и я ему не нужна больше, даже если он еще и любит меня, но у него семья. И с Кириллом я тоже не могу.

— Миленькая моя, чем так мучиться и накладывать на себя руки — лучше уйти от него. Например, к Кате. Она добрая, не откажет тебе. Многие так живут — ездят в город на работу. Я знаю, ты всегда мечтала жить лучше. Но что поделаешь? Ну, сложилось так, надо строить всё заново, Каринушка.