Действительно, африканский материал отчетливо свидетельствует о том, что «туземцы» не имели представления об этничности до тех пор, пока не появилась европеизированная интеллигенция, возглавившая политическую борьбу сначала против колонизаторов, а потом между собой. Именно они стали конструировать этнические сообщества, апеллируя к мифологизированной истории, которую подчас сами и создавали.

Ориентация ученых на изучение культуры сразу же обнаружила связь с психологией. Впервые эта связь проявилась опять же в немецкой традиции социально-культурной антропологии. М. Лацарус, Х. Штейнталь, а затем В. Вундт обосновывали разные возможности народов из-за различий в их психологии, исходя из идеи И. Г. Гердера о «народном духе».

Сегодня этнопсихологическое направление также активно развивается. В отечественной науке оно, как правило, базируется на примордиалистской теории этноса, в которой группа, как отмечалось, рассматривается в качестве своего рода коллективного тела, характеризующегося не только едиными культурными, но и биологическими свойствами. В результате этнопсихологические опусы, в изобилии появившиеся на российском книжном рынке, похоже, переносят индивидуальные «психологические особенности» представителей групп (особенности характера, темперамента, чувств и воли) на всю группу (этнос или нацию). Поэтому, например, у белорусов выявляется такая национально-психологическая черта, как «любовь к технике» 162 . У турков наряду с религиозным фанатизмом обнаруживаются выносливость и терпеливость, а также крайняя неприхотливость в быту и способность однообразно проводить свободное время. В деловых же отношениях «турки часто не держат своего слова, вводя партнера в заблуждение, отстаивая собственные выгоды. Англичан и французов турки в целом не любят, к немцам относятся с уважением. Большинство их недолюбливает американцев» 163 . Арабы не любят строгой логики и объективных доказательств, а больше всего ценят афористичность, многообразие впечатления 164 . Японцы, оказывается, «могут общаться без слов. И в этом нет ничего мистического. Они так обременены правилами и условностями, что подчас просто не способны сказать что-либо» 165 . Китаец же «отдаст предпочтение простым интеллектуальным построениям как наиболее доступным и рациональным для запоминания, жизни и деятельности» 166 . Подобная «этнопсихология» справедливо вызывает озабоченность у В. А. Тишкова: «Этнопсихология, не порвавшая пуповину с этносом, – одно из свежих наваждений, от которого придется избавляться десятилетиями» 167 .

В то же время антропологи не отрицают наличие связи между этничностью и психологией. Как справедливо отметил Г. Гардинер: «Антропологи всегда интересовались психологией, даже когда сами того не подозревали…» 168 . Сегодня связующим звеном между антропологией и психологией опять же является понятие «культуры». Весьма авторитетными психологами высказывается мнение, что без данного концепта ни одна из общественных дисциплин не может всерьез заниматься изучением поведения человека (М. Сегал, У. Дж. Лоннер, Л. Бери) 169 . По словам же Д. Мацумото: «Культура для поведения – то же самое, что операционная система для программного обеспечения; оставаясь незаметной, она играет важную роль в его развитии и функционировании» 170 .

Западные психологи редко исходят из примордиалистских представлений об этничности, которые рассматривают этнические группы (этносы) как изначально наделенные некими общими культурными характеристиками и психикой: «Исследователи не должны автоматически опираться на предположение о том, что китаец ведет себя в соответствии с принципами конфуцианства или что поведение индийцев обязательно следует истолковывать в соответствии с учением индуизма. Хотя данные оригинальные тексты и сформировались в рамках конкретных культур, они могут представлять собой концепции, навязанные извне и представляющие интересы определенных религиозных групп (например, касты брахманов в Индии) или классов общества (например, правящей элиты в Восточной Азии). Для использования этих текстов исследователи должны трансформировать их в психологические концепции или теории, а затем проверить их эмпирическим путем, действительно ли они оказывают влияние на мышление, чувство и поведение людей» 171 .

Один из принципиальных вопросов, рассматриваемых в рамках направления психология – культура, – это вопрос, что первично: культура, формирующая поведение индивида, или же индивид (личность), своим поведением создающий в конечном счете культуру? Д. Адамопулос и У. Дж. Лоннер, отметив, что сегодня налицо «почти исключительная установка исследовательских работ на то, что культура предшествует поведению индивида», считают, однако, что культура может и должна рассматриваться как результат деятельности человека, а не только как его детерминанта или фактор, предшествующий этой деятельности 172 .

Отметим, что данная интрига в науке также не нова. Еще Ф. Боас и его ученики Э. Кребер и К. Клакхон стояли на аналогичных позициях, полагая, что культура детерминирует психику индивида, хотя другие бывшие соратники Ф. Боаса, основавшие направление «Культура и личность», выступали против культурализма. Первоначально лингвисты Э. Сепир и Б. Л. Уорф настаивали на примате личности, а культуру понимали как всего лишь усреднение особенностей многих индивидов. Особое значение придавалось языку, формирующему мышление индивида, различия же между языками определяют и различия культур (гипотеза Сепира—Уорфа). Затем идея о вторичности культуры по отношению к личности была развита американскими антропологами Р. Бенедикт, М. Мид, Р. Линтоном.

Американской антрополог А. Кардинер ввел понятие базовой личности, которая формируется в процессе удовлетворения индивидом своих потребностей, в ходе чего уже в раннем детстве складывается на иррациональной основе (неосознанно) система ценностей, мотиваций, образующих в конечном счете структуру его личности. А каков тип основной (базовой) личности, такова и культура. Таким образом, у А. Кардинера корни психологической особенности культуры лежат в индивидуальной психологии, формирующейся в раннем детстве. Кора Дю Буа заменила базовую личность Кардинера «модальной личностью», присутствие которой в культуре стала определять статистика. Допускалось, что в популяции может быть не один тип, а несколько, причем равнозначных. Изучение модальной личности переросло впоследствии в исследования национального характера.

Сегодня выделяют несколько направлений исследований в рамках психология – культура 173 . Одно из них – психологическая антропология 174 – заменило в известной степени направление «Культура и личность». Классической работой является совместное исследование психолога Д. Кэмпбелла и антрополога Р. Наролла, которое отчетливо иллюстрирует взаимную потребность обеих дисциплин друг в друге в плане наведения методологических и концептуальных мостов 175 .