Царем или императором именовали Иоанна в своих посланиях из-за границы русские послы, многие другие государи. Например, в первом союзном договоре с датским королем Иоанном в 1493 году московский государь назван «Императором всея Русии»18. Псковитяне, правители прибалтийских городов-государств в своих грамотах называют его царем19. Также называет его и новгородская летопись уже с 1475 года: «В лето 6984. Тои осени приехал в Новъгород князь великии Московскии Иван Васильевичь, царь всеа Руси».20

К концу жизни нашего героя и посол римского императора Максимилиана Юрий Делатор называет на приемах Иоанна «наяснейший и насветлейший Начальник, Царю всеа Русии…», «един Царь всеа Русии»21.

Сын и преемник императора, король Филипп, также в своих грамотах величает Иоанна царем; на его грамоте к Иоанну было надписано:

«Наияснейшим и велемощнейшим Началником, Государи Ивану Васильевичю и Василью Ивановичю всеа Русии, Царем Володимеря, Москвы, Новагорода, Пскова, Тфери, Югры, Вятки, Перми, Болгарии и иных Началником».22

А его посол в своей письменной речи многократно обращается к Иоанну с титулом «Светлейший царь всеа Русии».

Несмотря на все сомнения и сложности в поисках нового титула, у Иоанна и мысли не возникает просить у кого-то его утверждения, поступившись при этом хоть частью своей независимости. Напротив. На предложение, сделанное великому князю в 1489 году послом римского императора Фридриха Николаем Поппелем, походатайствовать о пожаловании ему королевского титула, русский самодержец приказал своему дьяку Федору Курицыну так ответить послу:

«А что еси нам говорил о королевстве, если нам любо от Цесаря хотети Кралем поставлену быти на своей земле, и мы Божиею милостию Государи на своей земле изначала, от первых своих прародителей, а поставление имеем от Бога, как наши прародители, так и мы; а просим Бога, чтобы нам дал Бог и нашим детем и до века в том быти, как есмы ныне Государи на своей земле, а поставления как есмя наперед того не хотели ни от кого, так и ныне не хотим».23

То есть Иоанн гордо подчеркнул, что он государь на своей земле от рождения, по праву крови и наследования, Божиим провидением, и ни в каких иноземных утверждениях и признаниях не нуждается. Об этом ответе знали и в Европе. Есть свидетельство путешественника И. Вундерера о том, что в Пскове над троном из слоновой кости, принадлежащем русским государям, красовалась сделанная золотом надпись:

«Русских царь и господин по праву отцовской крови; титулы власти я ни у кого не купил ни (какой) мольбой, ни за плату; и я не подчиняюсь ничьим законам, но, веря в единого Бога, презираю почести, выпрошенные другими».24

Видимо, оттуда, или с такой же надписи в Москве, ее и скопировал посол С. Герберштейн. В своей книге «Записки о Московии», изданной в 1556 году в Базеле, он поместил портрет Василия III с надписью такого же содержания. Она сделана на латинском языке, один из переводов ее звучит так:

«Аз есьмь царь и господин

По праву отцовской крови,

Державных титулов ни у кого не просил.

Ни купил; нет закона, по которому я

Был бы чьим-либо подданным.

Но, веруя только в Христа,

Отвергаю права (honores), выпрошенные у других».25

И хотя тексты переводов слегка различаются, суть их та же, что сформулировал Иоанн в ответе на предложение цесарского посла похлопотать о королевском титуле для него: власть русских государей исконна, ни от кого независима, в иноземном покровительстве он не нуждается.

Тем не менее, внука Дмитрия, после смерти его отца – наследника Ивана Молодого, великий князь вынужден был публично и демонстративно венчать на царство (именно на царство!), так как его право на престол являлось, конечно же, спорным, ибо нарушало старые обычаи. Вот как запечатлена в летописях речь митрополита при обряде утверждения внука преемником на престоле:

«<…> и верна Ти раба Дмитриа, еже благоволил еси въздвигнути царя во языце твоем святом, <…> одей того силою свыше, положи на главе его венець от камени честна, даруй тому долготу дни, дай же в десницу его скипетр царствиа, посади того на престол правды».26