Почему потребовалось венчание столь публичное и громогласное? Потому, что у государя имелись сыновья – наследники. А для народа в то время еще непривычным было даже то, что великое княжение передается от отца к сыну. Веками на Руси господствовало «лествичное право», когда престол переходил по старшинству – от брата к следующему брату, и лишь при его отсутствии – к сыну старшего брата. Прадед Иоанна III Дмитрий Донской первый нарушил эту традицию, и то лишь с согласия своего двоюродного брата – князя Серпуховского Владимира Андреевича Храброго. Отец, Василий II Темный, потерял зрение и здоровье в борьбе за московский престол со своим дядей князем Юрием Дмитриевичем Галицким, который не желал смириться с нарушением «старины». А передать великое княжение «не по отчине» внуку через голову живого взрослого сына – такого вообще современники не помнили! Вот и потребовалась демонстрация, подчеркивающая легитимность передачи власти внуку.

Последующие события показали, что самодержец «погорячился», и ему пришлось вновь пересматривать свое решение, менять наследника, возвращать звание преемника сыну Василию III. Но был ли венчан этот последний?

Летописи, в частности, Патриаршая, лишь говорят, что «князь великий Иван Васильевич всея Русии пожаловал сына своего Василья, благословил его и посадил на великое княжение Владимирское и Московское и всея Русии самодержцем, по благословению Симона митрополита всея Русии».27 Однако, каким обрядом обставлялось это «посажение», было ли оно венчанием на царство, летописец не говорит.

Выдающийся русский историк С. М. Соловьев в своей «Истории России с древнейших времен» приводит, ссылаясь на летописи, цитату, где говорится именно о венчании на царство Василия:

«Преосвященному же Симону митрополиту возложьшу на в. к. Василия Ивановича животворящий крест и порфиру, и виссон, и златую гривну, и венец Мономахов возложи на главу его и всеми царскими утварьми украси и царем его нарече и с поклонением возвеличил его и рече: благоверному и христолюбивому царю и в. к. Василию Ивановичу московскому и всея Руси исполаэти деспота».28

И хотя более поздние исследователи приведенного документа, указанного ученым, не нашли, думаю, Соловьеву не было резона придумывать этот источник, тем более, что его, как историка, никак нельзя заподозрить в возвеличивании личностей Иоанна и его сына.

Не исключено также, что равнодушие летописцев к этому событию в Москве заключалось в том, что они, как и все жители, не видели особой разницы между венчанием на царство или благословением «на великое княжение Владимирское и Московское и всея Русии самодержцем». Оба титула – и исконно русский и новый, с татарским привкусом, были здесь одинаково почитаемы. Любое венчание было бы вполне реальным, легитимным, ибо ничто не могло помешать самодержцу Иоанну Великому или его сыну Василию III совершить подобный акт. Властью они обладали безграничной.

Кстати, сын и наследник Иоанна Василий III Иоаннович уже привычно именуется многими европейскими правителями и их послами императором.

В связи с титулованием наших правителей примечательно, что именно на Иоанна III и его сына Василия III ссылался российский государь Петр I, присваивая себе звание императора.

«Преобразователь России Петр I узнав, что в архиве Посольской Канцелярии хранится подлинная договорная с золотою печатью Грамота от Цесаря Максимилиана I к Великому князю Василию Иоанновичу, в 1514 году Августа 4 писанная, через которую Обладатель России признан был от Главы Империи Римской в достоинстве ИМПЕРАТОРА, повелел в 1718 году напечатать сей документ с переводами на Российском, Французском, Немецком и Голландском языках, и для ведома повсюду разослать. Сей акт послужил первым основанием при восприятии Им титула ИМПЕРАТОРСКОГО. Но когда некоторыя Державы в признании оного начали затрудняться; то в доказательство отысканы были Грамоты от Королей Французских, Гишпанских, Английских, Шведских и Курфирстов Бранденбургских, которые за двести лет до времен Петра Великого равномерно титуловали царей Российских ИМПЕРАТОРАМИ; и теми предъявленными подлинниками все прекословия о титуле императорском уничтожены».29

В Комментариях к посольской книге, изданной в 1851 году, так излагается рассказ об использовании Петром I вышеупомянутой грамоты:

«В первый раз она напечатана была по повелению Петра I в 1718 г. в С.–Петербурге под следующим заглавием: «В посольской Канцелярии в Москве при разборке старинных Архивов или дел и писем найдена грамота подлинная его Цесарского Величества Римскаго Максимилиана, за его собственною рукою и печатью златою 1514 году, писанная на Немецком старинном языке к Царю и Великому Князю Всероссийскому Василию Ивановичю, <…>, котораго помянутый Цесарь в той грамоте своей титуловал Цесарем Всероссийским».30

Пространную грамоту Петр I приказал перевести «на Российской язык и для всенароднаго известия в типографии своей в Санкт-петербурге выдать в печать на Словенском и самом том старо-Немецком языке, который в подлинной грамоте употреблен. 1718 году Маия в 10 день»31. Здесь же опубликован текст грамоты, в которой только перечисление титулов обоих цесарей – императоров Максимилиана и Василия III занимает около страницы.

Хочу подчеркнуть: если сам Иоанн III более дорожил титулом государя вся Руси, и не стремился закрепить за собой титул царя, то сын его Василий III именовался уже императором или царем постоянно – не только в грамотах, но и послами, и летописцами. Об этом красноречиво свидетельствуют не только русские посольские книги и летописи, но и зарубежные документы. Посол императора Максимилиана I – венецианец Франческо да Колло, побывавший в Москве в 1518 году, так и начинает свой труд «Доношение о Московии» с уже, видимо, привычного всем в Европе титула: «Престол сего великого Господина Василия, императора и Государя всея Руси и великого Князя находится в городе Московии32».33

Иоганн Фабри, советник и духовник эрцгерцога австрийского Фердинанда, а с 1530 года – венский епископ, в своем трактате «Религия московитов», написанном в 1525 году в Вене, цитирует грамоту императора Священной Римской империи Карла V к Василию III, приводя полный его титул:

«Светлейшему и могущественному государю господину Василию, Божьей милостью императору и повелителю всех рутенов34 и великому князю Владимирскому, Московскому, Новгородскому, Псковскому, Смоленскому, Тверскому, Югорскому, Пермскому, Вятскому, Болгарскому, Нижегородскому, Черниговскому, Рязанскому, Волоцкому, Ржевскому, Белевскому, Бельскому, Ростовскому, Ярославскому, Белозерскому, Удорскому, Обдорскому, Кондийскому и иных, старшему брату и другу нашему дражайшему.