Лорд за те два с половинoй года, что Аннэт его не видела, тоже повзрослел и даже заматерел. н не вздрогнул при упоминании имени кузины, а наоборот — оскалился как самый настоящий хищник, выдвинул вперёд упрямый подбородок и с ехидным вызовом произнёс:

— Эта бешеная тоже здесь? Вот уж не думал, что после того скандала с семейством мак`Грегори она вообще отважится появиться в столице.

— Ты как мою сестру назвал, хам? — вмиг взвилась ннэт, но залепить пощёчину мужчине не сумела — её нежная ручка была перехвачена на подлёте и зажата в каменном захвате.

В глазах лорда промелькнули ликующие огоньки и он, умудряясь не сбиваться с вальсирующего шага, склонился к напрягшейся княжне и, понизив тон, злорадно прошептал:

— Не ожидала, куколка? Не ты одна совершенствовала свои навыки. Теперь мне есть что тебе противопоставить. Тебе и твоей бешеной, — лорд со смаком повторил раздражающее Аннэт слoво, — кузине.

Мгновение растянулось в вечность. Противостояние взглядов, характеров, желаний… Хортон подкатывал к ней на протяжении нескольких лет. Старше на год, он был любимчиком ректора и по слухам даже дальним его родственником. Сначала, как и многие, парень пытался привлечь внимание златовласки неумелыми комплиментами, нелепыми попытками ухаживать, шикарыми, но безвкусными букетами цветов и сладостями… Затем, когда был не единожды игнорирован, последовало несколько инцидентов с проникновением в девичьи комнаты. Был выдворен, выкинут и просто спущен с лестницы. В самый последний раз, когда едва не осуществилась попытка похищения, Джилл лично устроила над нахалом показательную расправу со сложным переломом правой ноги. При этом без труда оправдалась лично перед ректором и тот после долгой беседы с Хортоном убедил парня оставить предмет своих вожделений, не отвечающий взаимностью, в покое.

Но, видимо, не окончательно убедил…

Мгновение — столько потребовалось ннэт, чтобы суметь обуздать своё желание впиться наглецу ногтями в его холёное, но при этом одновременно хищное лицо, и девушка ответила с достоинством:

— Я в принципе не ожидала увидеть тебя здесь, Хорт. Так что тебе надо? Увещевания уважаемого Гарбахота прошли даром, и ты снова лезешь к тем, кому противен?

Злоба на мгновение исказила лицо ведьмака, но он тоже был не промах — сумел взять себя в руки прежде, чем кто-то из окружающих заметил эту неуместную эмоцию.

— А я тебе противен, куколка? — Сладкий тон лорда можно было намазывать вместо мёда на хлеб. — А я думал, в твоём положении девицы, разыскиваемой за срыв контракта, принято хвататься за любую возможность удержаться в высшем обществе. Кто бы мог подумать, да? Лучшая из выпускниц — и такой позор! А знала бы ты, как ректор расстроился, когда это узнал… Его любимица — и такой удар по репутации университета! Да что там — по репутации самого ректора!

— Твои данные устарели, дурень, — Аннэт презрительно фыркнула, хотя в душе клокотала настоящая первородная ярoсть. Да как cмеет этот хлыщ судить о том, о чём вообще понятия не имеет?! — Я не в розыске.

— Ах, ну да, ну да, — осклабился ведьмак. — Думаешь, записалась во фрейлины и сразу обелилась? Как бы не та! Да перед тобой ни одна приличная семья двери теперь не откроет. Все знают, что Кроули — лгуньи.

— Что… — Кровь отхлынула от лица княжны. Она уже набрала в грудь побольше воздуха и примерилась свободной рукой кинжалу на бедре, с которым никогда не расставалась, но тут её взгляд зацепился за мрачную и крайне внимательно наблюдающую за их парой фигуру, и ведьмачка неожиданно для себя самой успокоилась. Твёрдо заглянула в глаза своего кавалера и с вызовом поинтересовалась: — А тебе-то какая печаль, Хорт? Ухлёстываешь за лгуньей и неудачницей? Этого ли хотел твой папочка, радеющий за чистоту рода? А что скажет мамочка, когда узнает, что её единственный сыночек дотронулся до грязной девки, запятнавшей себя таким отвратительным делом, как убийство нежити?

Аннэт умела бить по больному. Хоть и не любила пользоваться этим бесчестным приемом, но иногда противник сам не оставлял ей выбора. Как, например, сейчас. Да-да, сейчас прилипала Хорт сам выложит ей все свои планы!

Так и случилось. Меткие слова девушки мигом задели ведьмака за живое, и он, впившись в талию Аннэт, запальчиво выдал все свои замыслы:

– мне плевать на отца и его планы! Да и тебя они не касаются! После того, как твоё имя внесли в чёрные списки ведьмаков университета, ты — девка второго сорта. Теперь никто за тебя не заступится, даже сам Гарбахот. — И без того не слишком приятное лицо Хортона исказилось злорадством. — А я, может быть, всё-таки замолвлю за тебя словечко перед высшим обществом. После того, как станешь моей любовницей!

Сначала Аннэт показалось, что она ослышалась. Но нет, взгляд ведьмака светился торжеством и, кажется, он действительно верил в то, что говорил. Дела…

Хотя, что тут думать, — Хортон и в былые времена не отличался умом. Силой и настойчивостью — да. А вот умом — увы, нет.

И Аннэт расхохоталась. Грoмко, заразительно. Обидно.

Отсмеялась, с пренебрежением взглянула на своего кавалера, по чьему лицу гуляли оскорблённые желваки, и, делая ударение на каждом своём слове, проговорила:

— Я никогда не стану твоей любовницей, Хорт. Даже если ты останешься последним мужчиной на планете. Даже если не оcтанется другого выхода, то я его найду. Поверь, пусть уж лучше дурные языи мелют обо мне и моей кузине чушь, чем я добровольно лягу в твою постель! теперь убери руки, ты мне противен.

Как и предполагала ннэт, руки лорд убирать не спешил. Даже, наоборот, сжал покрепче, будто думал, что Аннэт сможет исчезнуть прямо у него из-под носа. Только не в этот раз! Только не сегoдня, когда он всё спланировал и подготовил!