На веранде сегодня было немноголюдно, никого из новых персонажей не было за обеденным столом, завтрак ждали только хозяин дома и его старый друг из мира людей – мужчина, которого Сказочник называл Дворнягой. Ему не зря дали прозвище, он производил на окружающих именно такое впечатление. Смуглый, с обветренным сухим морщинистым лицом, тёмными губами и волнистыми чёрными с проседью локонами до плеч. Его зрение часто подводило его, от чего он щурился, стараясь рассмотреть что-то получше, сдвигая брови, кожа на лбу и у переносицы собиралась в глубокие морщины. То же выражение лица у него было, когда он бывал расстроен или озадачен чем-то. Именно его растерянный задумчивый взгляд встретила Берта, когда постучалась в дверь старого деревянного дома.

– Раз она вернулась спустя столько времени, то должно было произойти что-то действительно повлиявшее на нее, – рассуждал вслух Сказочник: – Должно быть, Альберт совсем разочаровал Берту, она жалко выглядит…

– Ты же знаешь, это не диагноз, пройдёт, – возразил ему мужчина: – Люди живут и с большими разочарованиями, чем в любви.

– Тебе ли это говорить, Дворняга, – усмехнулся его друг: – Или за прошедшее время ты стал циником?

– Нет, Сказочник, так и не стал.

– И не стоит. Не вмешивайся только, не любопытствуй. Я знаю, ты это любишь, – сурово посмотрев на него, Сказочник и продолжил: – Мало ли, что придёт ей в голову, если ты начнёшь выспрашивать у неё подробности сказочной жизни. Автор снова взбесится, если узнает, что она была здесь и ушла. Пусть живёт спокойно до его приезда. Что бы ни случилось, не лезь к ней…

Запахло свежим поджаренным хлебом, Берта беззвучно внесла поднос с новыми тостами на веранду, успев услышать только последнюю фразу Сказочника. Завтрак проходил в полном молчании и при вежливых улыбках, пока девушка не решилась сама нарушить эту затянувшуюся идиллию:

– Сказочник, я хотела бы объяснить. Я вернулась, потому что мне больше ничего не оставалось, у меня не оставалось выбора, я…

– Не надо, Берта, – лицо его стало серым и серьёзным: – Ты вернулась, потому что так решила. Я рад, что ты смогла найти выход из Сказочного Мира, но на этом все твои объяснения должны закончиться.

– Я хочу…

Сказочник встал, спокойно поставив чашку на стол:

– Мне не нужны никакие твои объяснения. Но они явно пригодятся тебе, когда вернётся Автор. – С этими словами он вышел с веранды, направляясь на второй этаж. Гречанка, торопливо отпив из своей чашки, поспешила следом на ним. За столом остались Дворняга и девушка, снова в полном молчании. Она чувствовала, что мужчина смотрит на неё, и ей было неуютно.

– Значит, тебя зовут Берта?

Берта кивнула, не поднимая на него взгляда, но он не остановился:

– И ты была в Сказочном Мире?

– Кажется, – девушка дерзко взглянула на него, желая отогнать от себя нежелательные вопросы: – Сказочник просил тебя не лезть ко мне?

Рассмеявшийся Дворняга смутил её и сбил уверенность, с которой она заговорила. Его слова почему-то задевали её, больно ударяя по самолюбию:

– Ты прости, Берта, я не буду корректным и понимающим, чувствительным занудой. Во мне, конечно, есть лицемерие, но слишком уж дорого тратить его на тебя. Только что ты собиралась оправдаться перед всеми, а теперь не хочешь разговаривать. Почему?

– Мои оправдания предназначались Сказочнику, это по моей вине он поссорился с моим отцом. – Она встала: – Но я совершенно не понимаю, почему я должна что-то рассказывать о себе совершенно незнакомому человеку. Я не хочу.

Дворняга кивнул, всё еще с интересом смотря на неё, и Берта предпочла покинуть веранду. Её возвращение из сказки представлялось ей совершенно иначе.

День она провела, перебирая свои вещи в той комнате, где поселила её Гречанка в первый приезд Берты с Автором. Многое из того, что было здесь, казалось ей теперь чужим и ненужным.

К вечеру летняя духота начала сменяться наступлением ночной грозы, и девушка вышла в сад. Пройдясь по нему, она обнаружила его таким же забытым для себя, как и многое, что окружало её здесь. Дорожка, выложенная по краям морскими раковинами, в которых жили Феи, тянулась и звала к реке, на поляну сине-белых цветов.

Закат обещал быть безликим и унылым. Вода в речке темнела с каждым миллиметром скрывающегося солнца. Казалось, вечер собирался превратиться в медленную пытку темнотой и наступающей сыростью ночи. Берта сидела на берегу, вдыхая запах реки и цветов. Ей нравилось здесь, было просто тихо и красиво, без надоедливой суеты. Но от чего-то душа её по-прежнему не хотела заживлять на себе оставленные Счастливчиком раны. Сопровождаемая этой болью, она любовалась течением, блеском воды, её музыкой. Она не слышала, как он подошел к ней.

– Видишь, на небе появляется множество звёзд? – Спросил её Дворняга, присаживаясь рядом: – Пока ты видишь их свет, ты будешь думать, что звёзды существуют. Но, знаешь, ведь некоторые солнца умирают, а их лучи доносятся до нас спустя уже много, много лет. Так же и со словами. Пока ты будешь в каждом слове видеть иглу, слова будут причинять тебе боль. Сказочник прав, надо было оставить тебя в покое. Но я вовсе не хотел обидеть тебя. Я тоже когда-то был в Сказочном Мире, – Берта обернулась, удивлённо глядя на него, и Дворняга, кивнув, с улыбкой продолжил: – Да, я тоже когда-то путешествовал там, любил, разочаровывался. И вернулся я через тот же тоннель под морем, что и ты.