Том и Элисон Фон Картер были одногодками. Тяжело было назвать светловолосого голубоглазого Тома братом Элис. Кроме глаз темного чайного цвета ее лицо украшали густые ресницы и смуглая кожа, оттенок которой так не любили в высшем обществе. Девушка была брюнеткой, и смешение кровей ее предков было бы определить крайне сложно. В отличие от Тома, она была в этой маленькой семье приемным ребенком. Когда старый барон Джозеф Фон Картер, отец Тома, покидал Морскую Страну, перевозя все семейство Фон Картеров в маленький городок Ремма у Вороньих скал, он еще не знал, что готовит ему жизнь. Проезжая одну из пограничных деревень, где голод и нужда убили большую часть жителей, один из крестьян остановил повозку, в которой ехал барон со своей беременной женой и ее престарелой матерью. Это был год засухи, оспы и неурожая.

Крестьянин протянул барону крохотную малышку, обернутую в лохмотья, произнеся при этом без всяких эмоций:

– Заберите ее с собой. Если она останется здесь, то умрет.

Так в семье Фон Картеров появилась маленькая Элисон. Новорожденный Том своим появлением на свет отнял у матери последние жизненные силы. Спустя четыре месяца после его рождения она скончалась.

Старая баронесса, мать жены Джозефа Фон Картер, воспитывала брата и сестру в строгости, не акцентируя внимания на низком происхождении Элисон. У нее и Тома всегда и все было одинаковым: и подарки к Рождеству, и наказания за плохое поведение. Со временем прошлое стерлось, потускнело, Джозеф равносильно любил и сына, и дочку.

Элисон повзрослела и стала хорошим другом для Тома. Более того, единственным по-настоящему близким для него человеком. Она не одобряла его просиживания целыми днями в поместье, заваленном книжным хламом. Частенько девушка вытаскивала своего брата на конную или пешую прогулку по окрестностям, вместе они гостили у соседей, графа и графини Штормель. И каждый раз Том жаловался на «напрасно потраченное время», оставаясь на самом деле благодарным сестре, а Элис дразнила его «Господин Книжный Червь», изредка все же заглядывая в библиотеку, чтобы самой прочитать о том, что Том рассказывал ей на очередной прогулке.

Именно за таким чтением он и застал сестру вечером 27 июля.

– Если ты так и будешь подкрадываться ко мне со спины, я, конечно же, когда-нибудь обязательно грохнусь, – Улыбка Элисон определенно задевала что-то в чувствах Тома. Но из-за непрекращающейся, затейливой игры эмоций на ее лице, в ходе которой одно выражение мгновенно сменялось другим, ему было слишком трудно осознать, что же это были за чувства.

– Мне принесли записку сегодня, – он небрежно бросил на стол лист пергаментной бумаги с гербовой печатью, сложенный в несколько раз.

– Это Жан? – Элис с любопытством посмотрела на витиеватый рисунок бардового цвета, украшавший измятый лист.

– Да. Его отец, граф Штормель принимает у себя гостей из Парижа. Приедет известный путешественник Арнольд Вагнер, которого граф пригласил к себе…

– Дай я угадаю, – глаза Элис насмешливо прищурились: – Они снова пытаются выдать Джойс замуж? Им никак не дает покоя мысль, что подобная зануда никому не нужна!..

– Ты не даешь мне договорить, сестренка! – Том нетерпеливо топтался на месте: – Оставь в покое Джойс, она не так уж…

– Ладно, зачем писал Жан? – Элисон убрала ноги со стола, потянувшись за запиской.

– Вагнер пробудет у них две недели, по случаю его приезда граф организует охоту с выездом на три дня. Они приглашают нас присоединиться… – Голос его медленно угасал, пока Том следил, как сестра бегло прочитывает письмо Жана Штормель.

По мере того, как она читала, на лице девушки растекалась радостная улыбка:

– Жан пишет, что скучает по нам!

– Жан скучает по тебе, а не по нам, – Том состроил недовольную гримасу, передразнивая насмешливый тон Элисон.

– Ты не прав, не прав… – Она пожала плечами, прекрасно понимая, что не права сама.

– Для него я – всего лишь не слишком приятное дополнение к тебе, сестренка.

– Будем спорить? – Элис вопрошающе изогнула брови.

– Нет, лучше подеремся! – На лице Тома засияла широкая улыбка...»

Берта на мгновение оторвалась от чтения, поймав себя на ощущении, что эту историю она уже отчасти знает.

«Жан Штормель», – вспомнила она: «– Владелец дома на холме в Элисон, возлюбленный Бэлы». – Девушка посмотрела на стеллажи, где книги стояли ровными пыльными рядами, или лежали стопками: «– Она не могла просто так упасть», – подумала Берта.

Дальше она уже листала книгу, как знакомую историю, лишь узнавая более тонкие детали, о которых не рассказывала Бэла.

«– Ты ничего не сделаешь? – Элис обернулась к Жану, стоявшему слева от нее.

Жан поначалу даже не смотрел на драку. Он любовался тем, как Бела с порозовевшей улыбкой от крови из порванной губы поднимается с земли на противоположной стороне круга людей. Поднимается и остается в первом ряду любопытствующих, едва ли не громче остальных крича, смеясь, размахивая руками, подстрекая дерущихся на более жестокую схватку. Волосы ее растрепались, платье снова порвано, один рукав едва-едва держится.