Он прижался лбом к моему лбу, шумно выдохнул.

— Темнота убивает свет, она может дать отсрочку, ненадолго разогнать демонов, но стоит выключить ночник — возвращается. Добро не исключает зла, а зло — это зло в любом случае. Плохиши не становятся пай-мальчиками, не надо верить в сказки.

Честно говоря, я ждала от него совсем других слов и тихо спросила:

— Ты о чем?

— Обо всем, — оторвавшись от меня, отчаянно бросил, подом задал вопрос: — Ты любила Кирилла?

Раньше бы я не задумываясь ответила «да», но сейчас слова не хотели срываться с губ. Он смотрел так пристально, держал меня за руку и ждал… Но я не хотела отвечать, потому что сама уже не знала, что ответить…

— Думала… — пролепетала на выдохе.

— Подожди, любовь — единственное чувство, не признающее полутонов. «Я люблю тебя» — все просто, три слова. Или «я не люблю», какие еще могут быть варианты?

— Любила, доволен?! — выкрикнула я, не сдержавшись, и отошла от него на шаг.

— Тогда будет немного больно, пощиплет, ну так, слегка, — провел рукой по волосам, и выпалил: — Потерпи, родная… — приблизился ко мне, склонил голову, глядя в упор. — Он тебя не любил, — четко проговорил и отвернулся, отступая.

— Что? — ошеломленно переспросила я, до конца не осознавая, что он только что сказал.

— Он врал, притворялся… — развел руками. — Не любил.

— Откуда?.. — горло сдавил спазм, взять себя в руки не получалось.

— Откуда я знаю? Знаю, потому что как бы он не отрицал нашу связь, я чувствовал его как никто. Он не любил тебя, Рита, — покачал головой.

— Не верю, просто скажи, что всегда мечтал очутиться на его месте и завидовал брату! — Растерянность сменилась злостью. — Кто ты, Кость? Обычный парень из хорошей семьи. Серая тень в деловом костюме? Облачился в него, как в панцирь, и держишь оборону. Твоя жизнь расписана по минутам: школа — институт — карьера — семья. Ску-чно. И ты скучный, безликий. В твоем понимании свидание — значит обязательно романтический ужин в ресторане. Даже женился ты не по своей воле, а потому что так надо. Ну не знаю, выгодно или обязательства перед моим отцом пришло время выполнять. — Костя не шевелился, смотрел на меня больными глазами, но молчал. — Знаешь, как в песне: «Хороший парень и больше ничего». Правда, совсем ничего. — Я стукнула себя по грудной клетке кулаком. — Ничего не екает, не трогает. Таких много. А так не должно быть. Я любила Кира, я знаю. Он другой, не один из… а единственный, понимаешь? Других нет. Вы действительно разные, не перепутаешь.

Слова закончились, а в душе боль медленно закручивалась в тугую спираль.

— Говори, говори, я слушаю, — хрипло промолвил Борисов. — Я всегда слушал тебя и подмечал каждую деталь. Знал о перемене настроения, ловил каждую улыбку, слово, жест. Конечно, я — не Кирилл. Я — это я. Как ты сказала — хороший парень? Да, пожалуй, это про меня. Ответственный, серьезный, рассудительный… Но он-то человек-праздник, а у меня праздники, как и у всех людей, совпадают с красными числами в календаре. Никакой романтики, сплошные будни. — Он отстранялся от меня, прикрывался равнодушным тоном, а сам уже был далеко… Не догнать, не достать… — Знаешь, еще в чем моя беда? Мне нравится такая жизнь и менять я ничего не хочу. Когда-то образ жизни, манера поведения Кира меня прельщали. А потом я понял: не хочу, смысла не вижу. О, это еще один мой пунктик: бессмысленно прожигать свою жизнь — увольте. Везде есть свои плюсы и минусы. Я прилежно учился, строил карьеру. Брат развлекался, общался с друзьями. По-моему, все честно.

— Конечно, честно, — протянула я. — И мне нравился он таким — спонтанным, веселым, бесшабашным. Всегда мечтала хоть немного быть похожей на него. Потом подумала: «Раз он выбрал меня, значит, я особенная!» Частенько повторяла себе, когда казалось, что не подхожу ему. А мы с тобой похожи — люди-будни, — я грустно усмехнулась.

— Извини, но наш союз изначально носил чисто деловой характер, и если ты хочешь развестись… возникнут некоторые трудности, — деловито сказал Костя.

— Нет! — быстро воскликнула.

— Хорошо, чего ты хочешь? Банального свидания в ресторане или спонтанного секса в темной комнате, чтобы потом сделать вид, что ничего не было? — раздраженно бросил Борисов, надвигаясь на меня.

— Искры, разряда электричества, сбивчивого дыхания, нервной дрожи, мурашек, в конце концов… Что там еще бывает?

Он приблизился ко мне, положил руку мне на плечо.

— В ту ночь… совсем ничего?..

Я смотрела на его подрагивающие ресницы, чувствовала тепло его дыхания… В ту ночь… всё. Беда в том, что я и сама не могла разобраться в себе и своих чувствах, прыгающих из крайности в крайность.

Ложь. Слишком много лжи вокруг. Снисходительные улыбки, лукавые взгляды, шепот за спиной, лица на билбордах, пустые обещания… Слова, слова, слова… Иногда кажется, что слова — предвестники лжи. Сказал же кто-то из великих: «Мысль изреченная есть ложь».

Я медленно убрала его ладонь со своего плеча, рука обессилено повисла вдоль туловища. Костя понимающе кивнул. Но я шумно выдохнула, поднесла ладонь к его лицу, нежно провела по щеке. Он застыл как изваяние, еще не понимая моих намерений.

— Слишком много лжи… устала, — несвязно произнесла и принялась осыпать поцелуями его лицо. Как той ночью…

Костя перехватил инициативу и, простонав, обрушился на мои губы, совсем забыв про помаду. Кого волновали такие мелочи?

Нырять в человека всегда глубоко, тонуть — болезненно. Но нет ничего лучше, чем вместе уходить под воду, не задумываясь о последствиях.

Мы стояли во дворе какой-то многоэтажки, за стенами которой бурлила жизнь. Чудно переплетались человеческие судьбы живших под одной крышей, и мы стояли на стыке соседних миров — пришельцы, чужестранцы. И целовались так отчаянно, болезненно…