— Кость, давай начистоту. Тимур ведь не твой сын, так? — рубанула Рита, перестав ходить вокруг да около.

— Правда, только правда и ничего, кроме правды? — хмуро усмехнулся, отставив чашку. — Да, ты права, Тим не мой сын.

— Лаконично. А чей?

Я не мог смотреть ей в глаза, поэтому отвел взгляд и выпалил:

— Кирилла. Хотя, можно сказать, что Кир только биологически его отец. Не хочешь узнать, кто же мать Тимура?

— Ольга, та женщина в ресторане, я права?

— Да.

— Я вспомнила ее, мы встречались раньше, — уж слишком спокойно произнесла Рита.

Обманчиво спокойно, понял я. Воздушные замки и юношеские иллюзии, обычно разрушаются как дома от артобстрела. И стены оказываются не воздушными, а кирпичными, способными погрести заживо под своими обломками их владельца.

— Кирилл рассказал тебе об этом?

— Да.

Вопросы топором рубили воздух, я отвечал односложно, потому что считал, что горькая правда, в отличие от дурмана сладкой лжи, должна выдаваться дозировано. Вот уж странное дело — у лжи не бывает меры, а правда, как лекарство, имеет строгие пропорции. Потому что иногда эта самая правда — синоним боли. Вот как сейчас.

— Он… любил… — Она беспомощно прикрыла глаза. — Не знаю… ее… или меня…

— Сложный вопрос. — Я нашел ее руку и накрыл своей ладонью.

— Помоги мне разобраться, пожалуйста. — Она беспомощно посмотрела на меня своими глазами, наполненными болью до краев.

— Я расскажу тебе все, что знаю. Но вряд ли это поможет. Хоть я и понимал его как никто, но все же я — не он.

— Поговори со мной, расскажи все, что знаешь… Я выдержу, обещаю… Лучше так, чем в неведении, — практически взмолилась Рита.

— Легче не будет. Но я тоже виноват, столько лет скрывал от тебя правду. Так что, крепче держи мою руку. Если боль станет невыносимой, скажи мне, я замолчу. — Мои советы напоминали увещевания мамы, которая смазывает зеленкой разбитые коленки непоседливого ребенка. Но я не мог не предупредить.

Рита кивнула и второй рукой накрыла мою ладонь поверх своей.

— Впервые он встретил Олю лет в четырнадцать, они недолго встречались, а потом разбежались. Она старше его на год или два, я не помню. Они, разумеется, переспали. А потом завертелось: расставание, другие девушки и неожиданная любовь к Оле. Я думаю, и его огорошило внезапное чувство к ней. А первая любовь, сама знаешь, так просто не забывается.

Она его всерьез никогда не воспринимала, считала маленьким и глупым. Хотя иногда позволяла переступить черту дружбы. А потом появился Гоша, он же Игорь Крынский. Вкратце — местный криминальный авторитет по совместительству почти честный бизнесмен. Он старше ее на добрых двадцать лет, мужчина с червоточинкой, эдакий брутальный мужлан из дамских романов. В действительности оказалось, что сердце у него сделано из титана. Его жену и сына убили много лет назад, с тех пор у него появились задатки тирана и собственника. Оля поначалу трепыхалась, но суровый «прынц» растопил девичье сердце и прорвал оборону, фигурально выражаясь.

Кирилл с этим, конечно же, смириться не смог. Но Оля каждый раз отталкивала его очень решительно. Правда, когда Гоша в очередной раз указывал ей на место, со всех ног мчалась к преданному Киру.

Брат давно знал, что ты влюблена в него. И начал встречаться с тобой, после того, как Оля дала ему очередной отворот-поворот. Он решил, что с помощью твоей искренней любви и восхищения сможет излечиться от своего невзаимного чувства. И, знаешь, иногда он действительно забывал о ней. Но «моей огромной любви хватит нам двоим с головою» — не его случай. Любить за двоих не может никто, это миф. Ты спасала его от него же самого, но только на время.

Я не особо вникал в подробности их запутанных отношений с Лёлей, так как с головой окунулся в учебу. А когда вынырнул аккурат после зимней сессии третьего курса, узнал очень много интересного.

В тесном баре было накурено и душно. Кирилл позвал меня под предлогом отметить успешную сдачу сессии. Обычно я не люблю подобное времяпровождение, но сегодня решил согласиться.

Посетителей немного, на часах — два часа дня. Кир заказал нам по бокалу пива и пачку орешков.

— Ну что, за удачную сдачу сессии! — поднял бокал брат.

— У тебя же ликвидация еще, — вспомнил я, отхлебнув пива.

— Забей, все нормально будет.

— Я и не сомневаюсь, с твоим-то талантом заговаривать зубы. Да и папа не допустит твоего отчисления.

— Радуйся, что ты не такой бездельник и дармоед, братишка, — похлопал меня по плечу Кирилл.

— Тут две стороны медали. От меня что-то требуют всегда и малейшего промаха мне никто не простит. А тебе стоит сдать сессию без хвостов, и уже молодец. Планки разные.

— Но, согласись, каждому из нас хорошо на своем месте, так ведь? — внезапно задал риторический вопрос брат. — В смысле — лучше быть на своем месте, чем занимать чужое. Есть незаменимые люди, и как бы ты из кожи вон не лез, тебе не занять их место.