Внутри, несмотря на все сказанные слова (заведомо лживые), как в лампе накаливания, сердце нагревалось до высокой температуры, готовое или взорваться от напряжения в груди, или остановиться.

Ну давай, Рита, расскажи, что ничего не происходит — и поцелуи пресненькие, и Костя для тебя просто хороший парень…

Кирилл, 17 лет (отрывки из дневника)

Давно не писал. Не хотелось. С возрастом понял, что отступать нельзя никогда. Даже если под тобой взрываются мосты и горит асфальт, есть один крошечный шанс все исправить. Изменить…

Наступит день, когда и у меня получится…

Вот и выпускной класс закончился, впереди — очередной крутой вираж. Костя готовится к вступительным экзаменам, его не пугают никакие виражи. Он уверенно шагает, глядя прямо вперед, и планирует следующий шаг с особой тщательностью. Я же теряюсь. Планирование не для меня. Как можно просчитать жизнь, прийти к единому знаменателю, если я не знаю, что будет завтра. Может… уже ничего.

В детстве, когда я думал о смерти, то плакал. Боялся как раз того, что больше не будет всего этого: какао с пенкой, маминых объятий, бурчания брата, строгого взгляда отца, ласковых солнечных лучей, ожидания нового дня…

Я очень люблю жизнь, наверное, гораздо больше, чем она меня. Но сейчас меня посетила мысль, что смерть вовсе не страшна. Пусть меня не будет, но жизнь, по сути, вечна. И солнце будет все так же светить, и новый день — такой долгожданный — все равно наступит для кого-то.

Недавно смотрели с Ритой слезливую мелодраму с грустным концом. Главная героиня умерла от неизлечимой болезни, но перед этим успела встретить любовь всей своей жизни — красавчика и звезду школы. В общем, ничего нового. И пока я прижимал к себе плачущую Ритку, утешая, подумал о том, что все не так уж плохо. Смерть и жизнь — переменные категории. Сегодня я есть, завтра меня нет.

Важно оставить после себя след. Не хочу уйти невидимкой.

Костя

Мне хотелось распахнуть глаза и резко выдохнуть. Закончить этот дурацкий сон. Давно мне не снился брат.

Я стоял на платформе метро и провожал взглядом забитые вагоны. Посматривал на часы, словно ждал кого-то.

— Привет! — раздался из громкоговорителя голос брата.

На платформе я остался один, люди куда-то исчезли.

— Ты можешь опоздать, если будешь так торопиться, Костя. — Передо мной возник брат, такой же, каким я его видел накануне аварии.

— Если спешить, никогда не опоздаешь, — высказал я очевидные для себя вещи.

— Не-е-ет, — покачал головой. — Ты же умный, гораздо умнее меня. Почему тогда мыслишь так плоско? Опоздание не измеряется часовой стрелкой. Шагай медленно, но уверенно в нужном направлении. Не можешь идти — ползи, только продолжай движение. Не сдавайся, не сворачивай.

— Что-то вроде совета с того света? — сыронизировал я, совершенно не понимая, что имел в виду брат.

— Ты ничего не понял. Ладно… — Он спрыгнул с платформы и пошел прямо по рельсам.

— Кир, ты куда? Объясни! — крикнул ему в спину.

— Не-а, сам поймешь, — снова из динамика прозвучал с помехами его голос. — И, кстати, читать чужие дневники… не очень красиво… чужие мысли… не принесут облегчения… — Далее раздался треск, и последующие реплики разобрать было невозможно.

— Что? Кирилл!

По рельсам вовсю мчался поезд с очередной порцией пассажиров… Я стоял там и хотел поскорее проснуться.

Желания имеют свойство осуществляться, поэтому я действительно распахнул глаза и очутился в своей кровати.

— Будешь кофе? Я сварила тебе… — Я даже не сразу заметил, что Рита стояла в проеме двери и смущенно улыбалась.

— Который час? — На прикроватной тумбочке лежали мои наручные часы, на циферблате маленькая стрелка подкралась к цифре три, а большая — к десяти. Без десяти три. Ночи или дня?

— Мне не спится, и я решила выпить кофе. Думала, а вдруг ты захочешь составить мне компанию? — принялась оправдываться Рита.

Я махнул рукой:

— Все нормально, я с удовольствием составлю тебе компанию.

За чашкой ароматного кофе мы никак не могли решиться начать разговор. После того, как три дня назад я отвез Тимку домой, наш дом, казалось, опустел. Мы настолько привыкли к Тимкиной непосредственности, детскому любопытству… Он объединил нас.

— Как… Тимур? — все же набралась смелости Рита.

— Хорошо, я звонил… его матери. — Да уж, звонил, и разговор был не из приятных.

Фраза повисла в воздухе, наши взгляды встретились и словно кто-то невидимый взял нас на мушку. Вот-вот должен был раздаться решающий выстрел.