Ее рыжие волосы, выбившиеся из-под капюшона, так красиво развивались на белом ветру.

Пурга становилась просто невыносимой. Ветер свистел, ревел как голодный зверь, готовивший нас на закуску.

— Нас не хотят пускать, — Ведьма остановилась, вглядываясь в беспроглядный снежный горизонт, — Это не просто метель. Я чувствую силу.

Судя по всему, еще и температура упала.

Медвежата жались к животу Тами, а губы Ксандера начинали подрагивать и синеть.

— И что делать, — тихо обратилась я к колдунье, чтобы другие не услышали.

Казалось, она совсем не мерзла, как и я, и ее совершенно не беспокоил наступающий буран. Она как-то тревожно всматривалась вдаль, будто что-то пытаясь там разглядеть.

— Они дальше не пройдут. А ты — сможешь. Тут недалеко есть место, где можно спрятаться и попробовать развести огонь.

Вот что, а разделяться я совсем не хотела.

— А если я вас не найду потом? Вдруг с вами что-то случиться?

Ведьма обернулась и неожиданно улыбнулась мне.

— Поверь, тут нас никто не тронет. А тем более со мной. Иди.

Ведьма объяснила все ребятам, и те, хоть и без энтузиазма, согласились.

— Отцепила мертвый груз, — усмехнулся брат, обнимая меня, — береги себя, снежная королева.

Делия соскользнула со спины Тами, а медведица, подвинув медвежат лапой к Делии и Ксандеру, подошла ко мне.

— Пойдешь со мной?

Медвежата недовольно заревели, но Тами оставалась непреклонна и топнув передней лапой, тут же призвала их к порядку. Они послушно сели, кряхтя от несправедливости.

Сестренка Морана помахала мне рукой, и мы, вдвоем с медведицей, направились прямо на буран.

Буквально через пару минут друзья скрылись из вида, и за нами осталось только белое, уже поднадоевшее полотно.

Силы, однако кончались. Я никогда так долго не ходила, и в такой ветер. А залезть на Тами просто не позволяла совесть, после того, сколько она несла Делию на себе. Придерживая ее за шерсть, я шла, стараясь не отставать.

Да это же просто невозможно.

Кто не хочет нас пускать?

Почему?

Ведь я родилась здесь. Здесь мой дом. Это мой остров.

Медведица тоже заметно припадала к земле.

Мне кажется, в тот момент, я бы могла сдаться. Бросить все, и вернуться. К Морану. К друзьям. Придумать что-нибудь еще, чтобы выиграть в этой войне. Да что угодно.

Усталость сковывала все попытки моего тела двигаться куда-то.

Пока я шла с друзьями, это не так чувствовалось.

Да уж, идея так себе. Но что мне оставалось? Смотреть, как погибает не только моя страна, но и все остальное?

Просто сложить руки и ждать, пока судьба решил все за меня?

Я родилась не просто так. Силы даны мне не просто так.

Все это было сделано для того, чтобы кто-то наконец привел этот мир в порядок. Хотя бы чуть-чуть.

Тогда почему я не хочу находится здесь?

Объятия Морана. Как я хотела оказаться в них. Увидеть его. Поговорить. Пусть он кричал на меня, злился, делал, что хотел, но просто был рядом.

Нельзя получить все, не жертвуя чем-то. Так не бывает.

Медведица заревела, и села на снег, не в силах двигаться дальше. Я оперлась на ее спину, и тоже чуть отдохнула, если это вообще было возможно под пронизывающей пургой, забивающей снегом глаза, нос и уши.

Вдруг чей-то силуэт мелькнул совсем рядом.

Я думала, мне почудилось. Но через мгновение он снова показалась, все четче и четче, пока совсем рядом со мной не оказалась… моя мама.

Вилл.

Одетая в почти такое же, как и у меня, теплое платье ниже колена, цвета морозного, зимнего неба. Ее темные волосы так же трепал ветер, и сейчас я заметила, в ее волосах разноцветные ленты.

Но отчего-то она была грустна, и не сразу решилась посмотреть на меня.

— Мне жаль, — произнесла она, — что ты вернулась сюда сейчас, когда уже ничего не исправить.

Расставив руки в сторону, она будто создала барьер, через который снег и ветер не проникали, и мы наконец-то оказались в тишине.

Даже не находясь среди живых, ее сила все еще огромна. Кто же ты на самом деле, мама?

— Зато я могу создать будущее, — пытаясь подойти к ней ближе, чуть слышно ответила я, — Ты сказала, что я больше никого не потеряю. Так и будет. Но мне нужно найти Сайбер.

Я смотрела на нее, и пыталась узнать себя. Где-то в глубине памяти, я помнила ее. Ее руки, глаза, голос. Да, я была ребенком по договору. Ей пришлось меня родить. Не знаю, хотела ли она меня вообще. И любила ли так, как должна была любить мать.