В январе сознание стало раздваиваться. Одна его часть была собственно мной - полевой частью, слитой с телом. Но в районе лба в его центре разноцветные энергетические каналы моей сущности сходясь в пучок, выходили с другой ее стороны моим духовным двойником, возникшим однажды прямо передо мной, вызвав у меня самые противоречивые чувства. Плохие представляло только одно - далекий путь до разрешения моих проблем. Но видение себя тем, каким я помнил себя давным-давно, существенно оживляло чувства с их памятью. Душа в общем была в покое, так как одновременно с этим присутствовало чувство того, что я никуда не проваливаюсь и ничем болезненным это сопровождаться не будет, а это видение - просто видение, сопровождающее процессы перестройки психики на новый лад.

Однажды днем я лег поспать. Сон был недолгим -около часа. Перед просыпанием мне приснился сон, будто я дерусь сам с собой. Ногами, которые были словно ватными и тонкими, растущими из туловища, берущего свое начало в правом полушарии, я пытался дотянуться до точно такого же себя, растущего вниз из левого полушария.

Павитрин провожал меня домой. Через два квартала мы остановились, чтобы расходиться в разные стороны. Разговор шел об одном парне.

– Трус, - говорил я.
– Извиниться прямо не может. Плюет в душу, а потом вопросики задает, где он причинил неудобства. В этот момент я, повернув лицо в сторону, сморгнул сказанное, в то время как Павитрин, глядя мне в глаза, с улыбочкой сплюнул. "Но ведь я только сморгнул, - подумал я.
– Почему он плюет, если он мой отвод глаз и моргание принимает за счет мною моей души, и сам делает все синхронно с закрывающимся? Почему он не моргнет также? Или ему безразлично, что он оставит в моей душе?" Вскоре я увидел внутри себя нечто вроде переживания, что его ждет Оля.

– Тебе надо идти. Тебя Оля ждет.
– сказал я, вдруг догадываясь, что это переживание внутри меня возникло синхронно с мыслью Вадима. Его молчаливая улыбочка вроде как подтверждала, что он это понял сам. То, что он отказывается вслух от воздействия на меня шло вразрез с этим пониманием. Правда, это было только визуальное воздействие, а не дистанционное. Но все-таки.

Дома меня начало трясти от этого плевка и недоговоренностей. Я сидел в кресле, наблюдая, как какая-то жидкая субстанция, что казалась мной моим существом, течет от сердца вверх по изгибающимся каналам в виде трубочек в правое полушарие. Часть этой жидкости от сердца поднималась вверх, к левому полушарию. Оба эти течения соединялись в коре больших полушарий, образуя неправильную (почти правильную) каплеобразную замкнутую форму. Одновременно с этим в правом полушарии присутствовало какое-то раздражение к Павитрину. Я не хотел его из-за этого раздражения видеть. А я вчера еще его и пригласил к себе после его плевка. По инерции после его приглашения. Я сидел, не зная, как мне поступить. Одна мысль о том, что он может опять появиться на пороге моего дома с какой-нибудь просьбой и своей язвительностью вызывала у меня содрогание. Содрогание не от страха, а от мысли, что я опять ему должен буду проявлять отзывчивость. Утром я сел на велосипед и поехал к нему домой.

– Я тебя в тот раз пригласил к себе в гости.

– Да.

– Так вот - я тебя не приглашаю. Я думал, это вызовет у него какое-нибудь сожаление, вопрос "Почему?". Нечто человеческое.

– Ну и ладно, - сказал он равнодушно с какой-то усмешкой.

Когда я ехал домой, опять стал осознавать, что я ничего не изменил. Этим своим приходом к нему я хотел разрешить все свои духовные проблемы то есть привести душу к покою, отключившись от него в мыслях. Ведь если знаешь, что он не придет - тогда и незачем о нем и думать. Но сейчас раздражение, вызванное его высокомерным ответом, показывало, что свои вопросы я не разрешил. Мне опять в его ответе чего-то не хватало, того, что стало бы бальзамом моей душе.

Спустя несколько дней я почувствовал, что мне опять надо идти к нему, так как боль не прекращалась. Он встретил меня без особого удивления. Он ехал куда-то по делам и предложил мне, по пути, поехать с ним. Мы сели в машину. Обменялись несколькими фразами.

– А как понимать твой последний приход?

– Прана текла в одну сторону, а я решил попробовать направить ее в другую.

Его глаза приняли положение "навыкат".

– Просто все дело в том, что я хочу создать в своей психике обстановку лета 92 года, и мне показалось, что этим приходом и словами у меня это получится.

Я сидел на кухне и силился понять в чем суть моих проблем. Мое сознание, то есть я, казался себе подвешенным к коре больших полушарий снизу. Вниз уходило все мое тело, разбитое на вертикально стоящие отсеки -филиалы моих самых близких людей и тех, кто за эти последние годы пытался мне таким стать. Само сознание было прикреплено к коре левого полушария. Вниз от него уходил филиал отца, сестры, моей первой (и последней) невесты, чувствовались матушкины, Борины и Славины эманации. Правая часть моего тела тоже виднелась мне свободной полостью и была прикреплена к левой половине моего тела. Но ни в нее, ни в правое полушарие я попасть не мог. Там чувствовалось присутствие Павитрина, и со своей половины тела я мог лишь созерцать, что творится в моей правой половине тела. Несмотря на то, что доминанта присутствия Павитрина преобладала в правой половине моего тела, чувствовался он и в его левой части. В районе коры больших полушарий несколько пленок, выстилающих мою голову изнутри несли чувство, что они - продукция известной головы. Эти пленки отделяли мое сознание от коры левого полушария, которое висело непосредственно под ними и продолжали выстилать внутреннюю полость моего левого бока изнутри дальше вниз. Создавалось ощущение, что во всем моем теле, собственно моей плоти, то есть меня - небольшой фрагмент, находящийся над сердцем и поднимающийся до головы, ее верха. Это филиалы моих близких в нем - их полевые филиалы. А все остальное мое тело не мое, а Павитринское.

Это было не просто чувство. Это было реальностью. И изнутри и снаружи я видел свои формы, измененные по типу Павитринского тела. Вся обстановка внутри него несла чувство, что оно принадлежит Павитрину. Это опровергало лишь то, что оно подчинялось мне. И я сам и все филиалы моих близких были заключены в каком-то Павитрине-зомби, который подчинялся мне. Иногда у меня возникала исследовательская мысль - а может быть я сам - Павитрин. Но представляя себя им и расслабляясь, я тем не менее чувствовал, что остаюсь собой. Это успокаивало, и я раслаблялся окончательно, переставая обращать внимание на чувство присутствия Павитрина.

Это висение под корой левого полушария над своим телом напоминало висение над пропастью или бездной, так как нижних границ тела - ног изнутри не было видно, и их присутствия не ощущалось. Видение тела заканчивалось где-то в районе сердца, ниже чего начиналась темнота. Какое-то чувство подсказывало мне, что раз мое тело представляется мне Павитриным, значит так на деле и происходит: филиал Павитрина, находящийся на моем правом полушарии, отхватив у моего сознания большую полевую долю и ткани моего мозга сматериализовал ее по своему типу, так же как и остальную часть моего тела, к которому посредством кортико-висцеральных связей идет иннервация от правого полушария. Это значило, что раз мне мое тело кажется Павитриным, то обстановка внутри моего тела по размерам соответствует обстановке внутри самого живого Павитрина. То есть все то, чего он достиг в духовном развитии, имеется на или во мне. Что мне предстоит еще открыть, не задавая хитреньких вопросиков, подобно тому, как это делает он. Это же чувство висения над бездной устранялось одним подъемом головы и обращением взгляда вперед. Мир становился обычным и страх и ненормальность своего положения и состояния исчезали.