Она обнаружила себя посреди блеклой вязкой хмари, окруженной чем-то, похожим на лес. Только лес ли это? Айсадка видела лишенные цвета, призрачные тени стволов и листвы, которые вяло колыхались в тумане. А подняв голову, не нашла знакомого неба. Там, наверху, находилось то же, что и вокруг: полупрозрачные седые тени. Скоро она поняла: здесь нет ни верха, ни низа, нет привычных сторон света – здесь все перемешано. Девушка не помнила, кто она такая и как попала сюда. Но знала одно: ей нужно уйти дальше, ниже, на ту сторону реки.

Она уже приготовилась сделать первые шаги, когда услышала голос:

– Ты, из мира не-мертвых, что ты здесь ищешь?

– Где я? – ответила айсадка вопросом на вопрос. Тень вздохнула. Или Шейре показалось, ведь вряд ли бесплотному духу требовался воздух.

– У преддверия, – прошипела Тень. – Здесь – отражение яви. Уже не явь, еще не смерть. Здесь то, чему должно уйти и чему еще только предстоит родиться.

– Ты страж этого места? – спросила Шейра, вспоминая древние предания.

– Страж там, дальше, у Реки.

Шейра посмотрела вдаль и действительно заметила реку, такую же серую, как и все вокруг.

– Почему здесь все такое бледное?

– Это переход. Здесь смешаны краски, но ты не видишь. Твой взгляд – взгляд живого.

– А как мне уйти за реку?

– Никак, если не ведаешь сокрытого слова. Страж не пропустит.

– Какого слова?

– Значит, не ведаешь, – опять вздохнула Тень. – Тогда уходи. Иначе застрянешь на грани, как я.

– А кто ты?

– Я не знаю. Я просто жду.

– Чего ждешь?

– Ее, – и призрачный отросток, служивший для Тени подобием руки, устремился вверх.

Шейра проследила за ним взглядом, туман расступился, и в глаза хлынул свет раннего утра, или, может быть, вечера.

В привычных красках она увидела башню, возведенную на утесе, о подножие которого разбивались темные морские волны. В окне-бойнице замаячила фигура, приблизилась, и Шейра разглядела молодую женщину с гривой черных волос, бледной кожей и мрачным, потерянным взглядом. И услышала ее голос. Айсадка знала: это именно голос женщины раздался здесь, в сумраке, хотя там, наверху – в реальном мире, – та не произнесла ни слова.

Иногда я чувствую спиною,

Как в тумане меня ждет мой призрак,

Призывает опуститься к корню древа,

И оставить все невзгоды жизни.

Я хочу испить того истока,

что бежит промеж корней могучих,

но Хранитель – он с горящим взором,

Он – жестокий, не пропустит к смерти.

Мне не страшен отблеск мира духов,

Я сама их больше испугаю.

Я давно больна, и жизнь – болезнь мне,

Темный призрак это понимает.

Подожди немного, милый призрак,

Я приду, когда землею стану.

Я больна. И жизнь – болезнь мне.

От нее, постылой, умираю…

– Кто это? – спросила Шейра.

– Я не знаю, – все так же бесцветно произнесла тень. – Но я ее жду. А ты уходи, Живая, пока Страж тебя не заметил.

– Но я должна идти дальше!

– Не должна. Смотри!

И Шейра посмотрела. Туда, куда указала Тень. Она увидела себя, а рядом… а рядом… О, Боги! Нет! Она не может этого допустить!

***

– Великий Кхан! Пленница вот уже сутки отказывается пить и есть!

Элимер оторвал взгляд от своих рук. Вторгшийся в сознание голос прервал ход мыслей, и кхан недоуменно посмотрел на человека, который осмелился его потревожить. Но тут же узнал в нем одного из стражников, приставленных охранять айсадку, и сказал:

– Отказывается? Так накормите силой!

– Мой повелитель, мы пытались, да она не реагировала. И не двигалась вообще. У нас никак не получилось ее расшевелить.

– Я понял. Ступай. Появится время – подойду, посмотрю, что там у вас стряслось.

Стражник поклонился и с заметным облегчением шмыгнул за дверь.

– Ты слышал это, Видольд? – обратился Элимер к телохранителю.

– Да вроде не глухой.

Воин как всегда находился рядом с кханом, хотя сейчас в этом и не было необходимости: в личной библиотеке Элимеру ничто не угрожало. Однако присутствие Видольда странно успокаивало и, кроме того, в последнее время кхан начал прислушиваться к его мнению по некоторым вопросам. Например, как оказалось, необразованный горец и бывший разбойник мог многое поведать о дикарях.