– … О прибывающем Лорде Генри из Лондона, например… -

–Я… это чепуха … он такой… а я … нет… вы ошиблись… – волнение окончательно захлестнуло девушку. Она схватила край передника и потянулась к вазе, стоявшей на комоде в полутра метрах от той самой загадочной двери. Резкими круговыми движениями Кристин дотошно протирала и без того идеально начищенный бок выпуклого овального предмета.

–Кристин – бросила Лиз серьезным тоном. Девушка оторвалась от нелепого занятия и с испугом посмотрела на неё.

– Что это за дверь? Ты мне о ней еще не рассказывала

Горничная выдохнула с явным облегчением, поскольку вопрос о её личных симпатиях был деликатно закрыт, и подойдя как можно ближе к Элизабет, опасливо озираясь по сторонам, прошептала : « Это – запретная дверь. У прислуги нет от нее ключей. Миссис Уоррен никому из нас не позволяет посещать её».

Лизи поняла, что её случайное наблюдение может стать настоящим открытием, но теперь её мучал совсем иной вопрос – будет ли оно настолько опасным, что за него придется расплатиться ценой собственной жизни?

–А как же уборка?

–Раз в месяц хозяйка вызывает домработницу из экспресс-службы «Счастливое домоводство». Это всё, что я знаю. – Кристин поправила смятый передник фартука.

– Разрешите идти, мисс Элизабет? –

–Да, ты свободна – озвучила Лизи, но про себя подумала -, «Пока свободна…».

В особняке зажглись люстры, из отворенного в гостиной окна прорывался свежий осенний воздух, там, на сумеречной стороне, вечерние лиловые тучи выглядели несколько мрачно. Лиз прислонилась ладонью к стеклу. Выдохнув теплый воздух из легких, она нарисовала на образовавшемся туманном кружке имя Пол. Обхватив руками плечи, молодая особа, присела на широкое кресло с пледом, склонив голову на кисть правой руки. Длинная, белая шея девушки грациозно вытянулась, тонкие щиколотки сомкнулись в перекрещенной позе. Идиллию мысли и умиротворения резко нарушило постороннее вмешательство.

–Экхе, позвольте составить вам компанию? – сиплый голос незнакомого человека вызвал в ней раздражение. Но, понимая все тонкости западного этикета, Лиз, не желая показаться грубиянкой и невежей, только молча указала рукой на соседнее свободное кресло.

–У вас очень литературная внешность – произнес с безупречным британским акцентом тот, на кого Лиз даже не удосужилась посмотреть.

–Хотите поговорить о влиянии Диккенса на развитие современной английской литературы? –

–Почему именно Диккенса? – незнакомец заинтересованно наклонился вперед

–Предпочитаете Достоевского? – с видом мало увлеченного собеседника, Лиз продолжала равнодушно смотреть в вечернюю даль, обретавшую все более густые темные краски.

–Поток ветра направлен прямо на вас, вам не холодно?

–Мне свободно и весьма комфортно – её ёмкая по смыслу и крайне прямолинейная фраза возымела должный эффект. Рослый мужчина с фигурой игрока национальной сборной по регби, только кивнул, и положив рядом с Элизабет второй плед, шумными шагами вышел в коридор. Впрочем, дальнейшее его передвижение буквально возвещало о себе всем присутствующим на первом этаже характерным звуком. Лакированные кожаные ботинки в стиле «миллитари» из-за шипованной толстой подошвы издавали легкий скрип.

– Если бы только можно было повернуть время вспять… – от тягостной мысли, мучавшей её последние месяцы, Лизи превратилась в загнанного зверя. Тысячи раз она пыталась оправдать этот несчастный случай волею чего-то предопределенного, того, чему безропотно, с чувством мудрого смирения поклоняются фаталисты – судьбы. Но тогда получается, что всесильная судьба -это капризная кокетка?! Она не соблюдает последовательности своих решений, она просто вздорно меняет их, играя душами как фигурами на шахматной доске. Ее пристрастия переменчивы, а «знаки» порой настолько фальшивы, что даже самая падшая женщина по сравнению с ней невинный ребенок. И если вы сегодня «пешка черная», то извольте – распишитесь в собственном бессилии. Вы слышите этот звук? Да-да, это так хрустит ваше растерзанное сердце, заливая собственной кровью монотонно вращающийся жернов потерь.

IV

Сойдя с трапа Дмитрий с черным ридикюлем в руках и ослепительной улыбкой сразил наповал добрую половину нью-йоркского аэропорта Newark. Игривые ямочки, трехдневная щетина и томный аромат с нотками табака, магически действовали на прекрасную половину человечества. Неторопливой походкой он направлялся в сторону эскалатора, ведущего прямо к багажному отделению зала.

–Эспрессо, пожалуйста – обратился он к бариста, ожидая появления своего чемодана на багажной ленте. Достав портмоне, он еще раз взглянул на фото смеющейся Лизи, бережно хранящееся в верхнем правом углу не один год. Он хорошо помнил тот летний день в Парке Горького. Бьющийся в неукротимом стремлении дотянуться до самого неба центральный фонтан тонко чувствовал эмоциональные оттенки «Маленькой ночной серенады» Моцарта, что наполняла своим звучанием всё вокруг. Взявшись за руки и плотно смокнув ладони, они торжественно поклялись друг другу стать самыми лучшими специалистами в мире, ведь именно сегодня каждый из них стал счастливым обладателем красного диплома.

– Поверить не могу!!! Пять лет каторги в Ленинке, и вот – прощай бессонные ночи, сессии и ГОСы!!!! – возопил он, театрально воздев руки к небу. Она смеялась. Присев у воды, Лиза зачерпнув её ладошкой, брызнула прохладные капли прямо ему на лицо. В эту самую минуту он замер. Отражения ярких бликов – сотни маленьких солнц, ослепительно сверкающих, по прихоти своей спрыгнувших с неба, исчезали и воскресали на нерасторопной поверхности водной глади, обрамлявшей фонтан. Лизи стала их частью. Она сияла тем же самым манящим, но недосягаемым светом. Ею можно было любоваться, но стоило чуть подступиться и коснуться этого волшебства природы, как вода становилась по обыкновению прозрачной, она вновь рвалась на свободу в вольное плескание, просачиваясь сквозь пальцы, бесследно…