— Это хранилище обычно для различного хлама используется. Охотники приносят безделушки, какие — то вещи непонятные, ну а девать куда всё? Вот сюда и сгружают, — говорила меж тем Мава, сняв со стены тяжёлый железный фонарь с еле горящим фитильком. Даже при всём моём отличном зрении, я еле различала то, что находилось в двух метрах впереди. — Тут много всякого интересного хлама… хранилище прямо под залом залегает, и выходит с обратной стороны. Так что мы выйдем ровно к домикам Ааров.

— Ты всё это откуда знаешь? — поинтересовалась я, не спеша следуя за ней. Тело от «полёта» ломило так, словно я все кости успела переломать. Даже дышать было больно, и я боялась представить, что сейчас творилось с моим телом. Наверняка одни синяки и царапины.

— Так я много чего знаю, — ускользнула от ответа Мава, подняв фонарь чуть ли не над головой. — Так что обращайся, если что… но за особую плату.

— Это какую же? — насторожилась я.

Чёрные глаза с усмешкой скользнули по мне, и губы девочки исказились в чарующую улыбку, вот только от неё у меня мурашки по коже пробежались.

— Обычно плату я беру небольшую… ткани там различные, цветы редкие… в зависимости от того, что у тебя есть.

— И что же у меня есть?

— У тебя есть очень интересные камешки, — словно невзначай ответила Мава. — Я могла бы взять красный… он как раз подходит под мои серёжки… но, конечно, я его не умыкну просто так. Для этого мне надо что — то сделать…

Если бы Мава вновь повернулась ко мне, то наверняка увидела бы беспощадную усмешку. О — о, как же это было заманчиво! Отомстить Анору так, что бы руки оставались чисты. Чует моё сердце, что я ещё не раз обращусь к Маве за подобными просьбами.

— Есть у меня одно желание, — как можно безразличней произнесла я. — Хочу поставить одного наглого ниита на место… а для этого нужен корень афумуса.

— О — о, как жестоко, — поморщилась Мава, но не без усмешки на губах. — И кто же такой наглый? Это, случаем, не твой ближайший родственник?

— Скорее всего.

Девочка задумчиво промычала, словно соглашаясь с моим непроизнесённым предложением. Теперь оставалось только дождаться и сдерживать злорадную усмешку при виде Анора. А то ещё догадается, и падать на этот раз я буду в месте, где нет деревьев и Темнейшего.

— А вот и хранилище! — вывела меня из задумья Мава, остановившись на пороге тёмного зала. Стены терялись во тьме, как и потолок — неужели мы так глубоко спустились? — Ставлю на всё, что ты тут не разу не была.

Я промолчала, следом за ней пройдя в громадный зал, заставленный невообразимыми вещами. Где — то высились тяжёлые шкафы с изумительной резьбой, поднять которые вряд ли кто смог. Как же их сюда затащили? Были и железные вешалки, громоздкие комоды и туалетные столики без зеркал, диванчики с креслами и даже столы. Казалось, здесь собрали буквально всю мебель из этого мира, а для чего она, так и не поняли.

На полу, друг к другу, громоздились картины в дорогих рамах. Туда же, подпрыгивая от нетерпения, подбежала Мава, схватив один из портретов и повернув лицом ко мне.

— Смотри! Даже среди людей есть хоть кто — то красивый!

На меня с важным взглядом из — под полуопущенных век смотрела пышная дама с широким лицом и настолько толстой шеей, что ожерелье на ней готово было лопнуть. Костюм же был сшит из перьев, отчего та напоминала располневшую курицу.

— Прекрасная особа, — поморщившись, кивнула я.

Как же всё странно устроено в этом мире! Жители Малоречья считают красивым то, что на самом деле ужасно, как и наоборот. Наверняка самый красивый человек по ту сторону реки для них будет жутким уродом.

— Тут ещё есть, — позвала меня Мава. — Правда, все какие — то уроды жуткие…

— Не сомневаюсь.

Я подошла к Маве, запрыгнув на стоявший рядом стол и смотря, как та перебирает портреты. На них были изображены масляными красками мужчины и женщины. Солидные, явно богатые, с дорогими украшениями и в атласной одеждой. По сравнению с ними, нииты имели чуть ли не звериные лица, способные любого нормально человека в бегство обратить. Скорее всего, тех, кто меньше всего походил на людей, жители Малоречья считали красивыми. Вот почему облик Темнейшего был для них ужасен.

— Ой, ужас, уродка какая! — вдруг воскликнула Мава, с отвращением повернув ко мне портрет. — И имя ужасное… Персефона Моани

На меня взглянула молодая девушка, довольно красивой и милой внешности, с большими серыми глазами и светлыми волосами, заплетёнными в сложную косу. Наверняка какая — то графиня, чей потрет отправили будущему мужу. Ну что ж, надеюсь, этот будущий супруг был крайне отвратительной личностью, раз потрет по пути «перехватили» и так и не доставили.

— И не говори, — состроив на лице пренебрежение, заметила я. — Как только люди живут с такой внешностью?