— О! Насекомое! — заорал я. — Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть! Куда подевался?

В темноте было плохо видно, но по бурной жестикуляции сколопендры мы с куклой все же поняли, что у бедняги случился понос после кузнечиков.

— Всегда говорил, что много жареного есть вредно. Замок-то снимешь, сил хватит? — спросил я. Пендрик исчез в дырке.

Через минуту створки подались, и мы выбрались из заточения.

— Пойду с тобой, — сказал я кукле, вешая замок на ворота. — Не хочу сидеть один взаперти. И мало ли, как оно сложится. Пендрик, ты с нами?

Сколопендра махнула ножкой, что лучше полежит в тачке. Ему закрытая дверь не помеха.

— Через охрану не пойдем, здесь есть щель между гаражами, я там хожу, — сказала кукла.

«Хорошо, что похудел», — подумал я, пролезая по щели, словно по родовым путям.

— Там дальше решетка, — оглянулась кукла, — но один прут вынимается. Поставишь за собой на место.

— Это ты вынула? — спросил я.

— Нет, — ответила кукла. — Мужики сами, чтобы в обход не ходить. Здесь магазин рядом.

— Как же они пролезают? — удивился я.

— Выпить захочешь, пролезешь, — резонно ответила кукла.

Далеко от гаражей мы не отошли. Сразу за круглосуточным магазинчиком кукла завернула во двор жилого дома, подошла к ближайшему фонарному столбу и открыла металлический люк.

— Обычно я здесь не заряжаюсь, — объяснила мне кукла. — Чтобы рядом с домом не следить. Но сегодня уж ладно. Не хочу тебя тащить далеко.

Я подошел поближе. Кукла ногтем сорвала изоляцию с кабеля.

«Однако», — подумал я.

Сунула руку куда-то в глубину, сладко зажмурилась и сказала:

— Двести восемьдесят, перекос фаз, хорошо, могло быть вообще двести двадцать.

Фонарь над нашими головами погас. Я оглянулся: вся улица погрузилась во мрак. Свет в редких горящих окнах начал мигать. В столбе искрило.

— А почему свет в доме мигает? — спросил я.

— А черт его знает, — пожала плечами кукла. — Так иногда бывает. Не всегда, — добавила она. — Наверное, зависит от разводки. Не хрена ночью со светом сидеть, спать надо. Три часа уже, — подвела она резюме.

— Сколько тебе надо времени? — спросил я.

— В экспресс-режиме — полчаса, можно за пятнадцать минут, но тогда во всем районе понадобится менять кабели.

Из столба уже явно пахло горелой изоляцией, и шел легкий дымок.

Из магазинчика напротив тоже с темными окнами вышли мужчина и женщина. Они с недоумением смотрели на выключенные фонари и обменивались матерными репликами по поводу освещения, сроках отключения и потекших холодильниках.

— Слушай, — спросил я куклу, — а у тебя же вроде зарядка была? Как же ты без нее?

— Зарядка — это когда 220 или если можно потихоньку всю ночь сосать. А если надо быстро, то лучше напрямую, прямо в кровь, с дымком, — улыбнулась она.

Внутри столба что-то громко щелкнуло, и вылетел сноп искр.

— Все, сгорел, — сказала кукла. — Девяносто два процента. Нормально, пошли.

Вернувшись в гараж, мы обнаружили воображение. Оно сидело на капоте «бэхи» в позе лотоса.

— Я вот все думаю, — сказало оно, открыв глаза, — как нам добраться до Наследника.

— Ну, — спроси я, — чего-нибудь придумало?

— Где он живет, ты знаешь? — не ответив, спросило воображение.

— Когда я уходил, жил в Кремле, в жилых помещениях Большого Кремлевского дворца. У мальчишки всегда были имперские замашки. Впрочем, Толстяки тогда жили там же. Но это было больше тридцати лет назад. А где теперь, не знаю.

— А как ты уходил, помнишь?

— Да, — ответил я. — Через секретное метро, через ветку к ближней даче Сталина. Помню, перед этим пришлось сменить охрану и зачистить всех, кто делал мне документы.

— Какая ты сука! — восхитилось воображение.

— А то, — я скромно опустил глаза.

— А официально где резиденция, что в интернете пишут? — воображение посмотрело на куклу. Та пожала плечами,

— Официально все засекречено. Вроде как он постоянно меняет свое логово. Предположений в сети масса. Но так как Дворец для публики по-прежнему закрыт, то можно подумать, что все так там и живут.

— А в самом дворце расположение комнат, охраны, ты что-нибудь помнишь? — спросило воображение.