Вот, собственно, и все, что хотели мы рассказать вам об этой нашей работе, а для удобства говорили о самих себе в третьем лице. Если же наше послесловие показалось вам нескромным, то следует учесть, что писатели вообще скромностью не грешат.

Надеемся, вы получили удовольствие и вдоволь нахохотались, читая нашу трилогию. А ниже вас ждут кое-какие пояснения к ней. Мы постарались исчерпывающе расшифровать имена, намеки и реминисценции, которыми прочитанные вами повести просто-таки перенасыщены. Кто-то почти не замечает их и читает повести как абсолютно оригинальный текст, и мы не против такого прочтения. Кто-то замечает большую, кто-то меньшую их часть, и это добавляет прочитанному комизма. Но можно сказать уверенно, что никто не видит абсолютно всех намеков, хотя бы уже потому, что порой это намеки на те или иные ситуации из нашей личной жизни, на близких нам людей, неизвестных широкому кругу. Хотите читайте эти пояснения, хотите – нет, дело сугубо ваше личное. А мы умываем руки.

Юлий Буркин, Сергей Лукьяненко

P.S. Между прочим, по окончании третьей повести мы торжественно поклялись друг другу никогда более не писать вместе. И хотя это тот случай, когда клятву не страшно и нарушить, скорее всего так оно и будет. Во-первых, расстояние Алма-Ата – Томск… Во-вторых, оба мы считаем себя вполне самостоятельными писателями… Поигрались и хватит. А в-третьих, так весело, как было, уже вряд ли будет. А раз так, стоит ли продолжать?

Хотя порой так хочется сесть и составить план, ругаясь по поводу названия, сюжета, персонажей…

P.P.S. Самое забавное, что, уже отдавая книгу в печать, авторы наткнулись на большой и интересный сюжет, который им хотелось бы написать вдвоем. Так что… все возможно.

О маминых кошках, папиных инопланетянах и о том, как мы учили древнеегипетский.

* Я проснулся, когда Ирбис, красный персидский кот… – Ирбисом зовут прекрасного персидского кота столь же прекрасного московского художника, иллюстрирующего фантастику, Севы Мартыненко.

* Каракуц — настолько популярное др. – егип. тское слово, что и объяснять не хотелось. Это верблюд. (Двугорбый. В отличие от курдепа — одногорбого.)

* Хухер-мухер… – Вначале авторы честно собирались добыть учебник древнеегипетского языка. Или просто египетского. Однако «рыба», написанная вместо египетских слов, показалась им вполне удачной. Вот и родился «возможно, древнеегипетский», фонетически слегка напоминающий казахский, а лексически вполне выверенный. В определенный момент авторы были способны обменяться своими, как всегда несложными, мыслями на «возм., др. – егип.» языке.

* Неменхотеп – это фараон, точнее – мумия фараона… – Поначалу нашего фараона звали Аменхотеп, затем мы подумали, что имя реального исторического лица слишком конкретизирует эпоху, и решили, что это будет НЕ Аменхотеп. Так и появился Неменхотеп.

* – И твой начальничек Ленинбаев… – предельная степень начальственности: Ленин + бай (каз.).

* – Помнишь, мы читали книжку, не то «Трое с Мочамбы», не то «Три Мамбы»?..– Очевидно, имеется в виду повесть В. Мелентьева «Обыкновенная Мемба».

* – Давайте знакомиться, детишки, – сладким голосом сказал он. – Я дядя Смолянин, младший майор космофлота Земли, переводчик.

– Земли? – ахнули мы с братом.

– А он, – Смолянин сделал жест в сторону зелено-белого, – генерал-сержант Кубатай, командующий космофлотом, лицо особо важное. – Как уже было сказано в эпилоге, прототипами этих новых персонажей послужили фэн Валерий Смолянинов и критик-фантастовед, писатель, редактор журнала «Миры» Алан Кубатиев. Прототипы мужественно старались не обижаться. Но в рассказе Алана Кубатиева почему-то возникли Буркунский и Лукодьяненко, детские писатели-соавторы.

* Стас потирал огромную шишку на голове, и Смолянин, поправляя свой бинтик, понимающе ему улыбнулся. – Как раз в тот момент, когда мы писали эту главу, Валера Смолянинов подвергся хулиганскому нападению и был жестоко избит. Потому и появились на голове Смолянина шишки и бинтик.

* – Специальный инспектор Департамента Защиты Реальности Кейсеролл. – От Аркадия Кейсера этот персонаж перенял вечные занятость и торопливость.