Шрифт:
— Да не нужен он мне! Мне узнать кое-что надо! А танцы ещё будут? — С надеждой спросила Ангелина.
— И не надейся! Лариса предпочтёт его держать "под прицелом".
— Не знаю, может записку передать?
— Да? Пойдёшь к ней бумажку с ручкой просить?
— Я могу подойти, — вмешалась вдруг Нюся, которая говорила обычно мало, но "по делу".
Янка с Гелькой ошарашено уставились на неё: одна — неодобрительно, другая — с надеждой.
— Значит так, подойдёшь к нему и скажешь… скажешь…
— Я дам ему твой номер телефона.
— И пусть поскорее позвонит! — прошипела ей вслед Гелька. — А если не запомнит? — повернулась она к Янке.
Нюся направилась к столу, поставила бокал, взяла яблоко, неторопливо прошла к дверям в соседнюю комнату и присоединилась к группе хихикающих девчонок, которым Тимофеев рассказывал анекдоты.
Янка с Гешей недоумённо уставились друг на друга, но тут Янка толкнула подругу локтем в бок — Нюся миновала двери и добралась до угла залы, где, буквально прижатый к этажерке с дисками, Егор, вежливо улыбаясь, выслушивал
разглагольствования именинницы.
— Конспираторша, — фыркнула Янка.
— Да уж, мы слишком пялимся на неё. Давай, что ли, сходим, тоже возьмём себе что-нибудь пожевать.
— Да погоди, самый интересный момент! Как она Лариску ликвидирует?
— Неужели, прямо при ней скажет? — забеспокоилась Ангелина. Янка мрачно кивнула головой:
— С неё станется. Это же Нюська!
Но Нюся что-то прошептала на ухо Ларисе.
— Что? — взвизгнула та и опрометью бросилась в комнату отдыха. Девчонки
переглянулись, но с интересом опять уставились на подругу. Та вытащила из кармана маленький блокнотик, вырвала листик, протянула Егору, что-то сказав, и, не задерживаясь, вышла в прихожую.
Ангелина схватила Янку за руку:
— Это её блокнот! С номерами телефонов! Только бы теперь позвонил!
В дверях показалась недоумевающая Лариса. Подруги шмыгнули к столу и, давясь смехом, стали набирать на тарелки еду.
Оставшаяся часть вечера прошла весело и сумбурно. Часть публики (в том числе Нюся и Егор) разошлась по домам. Кто-то затевал игры, кто-то обнимался на диванчике.
Лариса после ухода Егора подошла к "своим" девчонкам. Они смеялись, ели конфеты, шутили над Тимофеевым и горланили песни. Вокруг именинницы, помимо Тимофеева, крутилось ещё несколько мальчишек, давая повод к новым шуткам.
От выпитого у Ангелины кружилась голова. Чужие голоса отдавались в ней, то шумом, то звоном. Гелька чувствовала, как от шампанского ослабели ноги, и, казалось, ей ничего не стоит расползтись в одну огромную улыбку.
А потом за ней пришёл брат…
Глава 3
На следующее утро Гелька проснулась совершенно разбитая. Вместо кота на стуле кучей её вчерашняя одежда. Кряхтя, как старушка, девочка села в постели и схватилась за голову. Что с ней случилось? Она снова заболела? Или это продолжение ночного кошмара? Ей снилась какая-то лестница, кто-то стоял, опершись о перила…
Ангелина сунула ноги в тапки и побрела на кухню, пытаясь вернуть в памяти развеявшийся сон. Стоп! Это же вчера было — Ларисин день рождения! Лестница… Егор, шампанское! Она опять схватилась за голову.
— Что, головка бо-бо? — ехидно поинтересовался братец, откусывая от тоста с джемом и откладывая газетку.
Гоша уже встал?
— Который час, и где все? Я, кажется, заболела… — простонала Гелька.
— Угу. Перепила… "с перепёлками".
— Что ты мелешь?
Гоша отложил в сторону тост и с деланным возмущением уставился на неё:
— Провалы в памяти — типичные симптомы перепоя.
— Отвали. Чаю лучше дай.
— А компрессик на головку не желаешь? Кто вам, соплячкам, вообще, наливал? — он опять взялся за тост.
— Не изображай из себя папу.
— Твоё счастье, что родители тебя не видели. Я с вами двумя вчера чуть не спятил! Одна норовит купаться улизнуть — ноябрь на носу, другую ко всем афишным тумбам тянет — репертуар на месяц вперёд изучить! Не-ет, я родителям сегодня так и объявил — больше я в няньки не нанимаюсь.
— Что ты им сказал? — мрачно спросила Ангелина, уронив голову на стол. Под столом Здыдень, мурлыча, терся об её ноги.
— Ничего! Я вчера тебя, когда приволок, из входной двери сразу в твою комнату протолкнул и ещё чем-то дверь подпёр, чтобы не сбежала. Кстати, как ты вышла? — возмутился он. Гелька меланхолично пожала плечами. Злыдень вспрыгнул к ней на колени и тщательно обнюхивал её лицо.