— Извините, я забыла, что вы не любите нежностей.

Что-то промелькнуло в лице Бориса, но он лишь усмехнулся.

— Здесь всего две комнаты: полугостиная-полукухня и спальня. На ночь мы вернёмся домой. Я снял коттедж на неделю, и мы ещё здесь побываем. Мне хотелось как-то вознаградить вас за вынужденное заточение. Одевайтесь, пойдём гулять.

Он улыбнулся её счастью и вышел, прихватив сапоги и синий комбинезон. Гелька огляделась: на двуспальной кровати лежал лыжный костюм. Ангелина быстро натянула его поверх своей одежды, обулась в стоящие рядом высокие ботинки на шнуровке и вышла в гостиную. Борис Витальевич застегнул куртку и подмигнул. На один миг в лукавой усмешке его глаз промелькнул её ровесник-мальчишка, каким он был когда-то. И это почему-то напомнило ей о Пете с такой силой, что стало физически больно. Кого из них двоих она обманывает?

"Никого я не обманываю, — одёрнула себя Гелька, — я просто классно провожу время с интересным человеком. Вот и всё". И она, улыбнувшись Борису, побежала к выходу.

Чистый морозный воздух своими иголочками разрумянил ей щёки. Их коттедж под большой белой шапкой снега казался сказочной избушкой. Так близко от города, а будто за тридевять земель в царстве Снежной королевы! Ангелина наслаждалась каждой минутой неожиданного счастья. Они единодушно выбрали лыжную прогулку и теперь скользили по укатанной лыжне, любуясь зимним лесом. Гелька вопила от восторга, когда, проезжая под нависшими над трассой ветвями, Борис тронул их лыжной палкой, и их окатило снежным водопадом. Они долго смеялись над собой, похожие на снеговиков, вытряхивая набившийся в капюшоны снег. Они сделали круг по лесу и вернулись на базу в сумерках. Со сказкой пора было прощаться. Ангелина с сожалением оглянулась на уютные комнаты, поставила сапоги поближе к обогревателю и вылетела в окно вслед за Борисом.

Пока они подлетали к городу, небо темнело, а городские огни становились ярче. Гелька вихляла и зависала в воздухе, пытаясь в узоре огней разглядеть родные окна, но даже крыши своей не могла отыскать. Ей так хотелось хоть одним глазком увидеть близких! Борис развернулся рядом и наказал поторопиться. Ангелина подчинилась, но приземлившись в кухне, прошептала какие-то слова благодарности и поспешила в свою комнату, чтобы поплакать. Ей не хотелось огорчать Бориса Витальевича такой реакцией на его трогательный сюрприз. Когда немного погодя он постучал в её дверь и пригласил поужинать, она, стараясь придать голосу обычное звучание, но беспрерывно шмыгая носом, ответила, что сейчас выйдет.

Забежав в ванную, чтобы смыть следы слёз, она нацепила на лицо приветливую улыбку и прошла на кухню.

— Вы плакали? — удивился Борис.

Гелька замотала головой. В горле у неё стоял ком.

— Нет, наверное, это от мороза.

Борис поставил перед ней тарелку с омлетом и сел за стол, вопросительно поглядывая на неё.

— Вам понравилась прогулка?

— Да! Да! — с жаром воскликнула Гелька. — Мы поедем туда ещё?

Она уставилась в тарелку и, неожиданно для себя, расплакалась.

Борис Витальевич опешил.

— Что случилось?

Ангелина замотала головой и убежала в свою комнату.

Как глупо!

Борис постучал и вошёл следом.

— Ангелина… — он присел к ней на кровать.

— Простите, — она повернула к нему своё заплаканное лицо, — просто, когда мы возвращались, мне так захотелось домой! — Гелька уткнулась ему в плечо.

— Я надеялся, что вам здесь хорошо.

— Мне хорошо у вас, но я хочу к маме! Простите, я не хотела вас огорчать, — Ангелина вытирала слёзы.

— Ну, что вы, вот когда вы пропадаете без следа… За вашим домом следят. К сожалению, сейчас никак нельзя вернуться. Придётся ещё немного потерпеть. Я постараюсь, чтобы вы не скучали.

— Что вы! — воскликнула Гелька. — Вы так добры, а я… Простите! Сегодня было так весело!

— Да, — Борис усмехнулся. — Идёмте ужинать.

Вторая попытка поужинать тоже оказалась не удачной. Гелька изо всех сил старалась загладить подпорченный остаток дня. Борис грустно улыбался и оставался задумчивым. А она корила себя за свою несдержанность.

— Ангелина, — неожиданно позвал её Борис Витальевич из полураскрытой двери своей спальни, когда она, зевая от усталости после насыщенного дня, шла из ванной в свою комнату. — Послушайте!

Полетаев ещё не ложился, он сидел на кровати с книгой в руках. В его ногах уютно устроился Злыдень. Она присела рядом, и врач прочёл ей стихотворение Пастернака:

"Любить — идти, — не смолкнул гром,

Топтать тоску, не знать ботинок…"

— Как точно всё схвачено! "Лазурь с отскоку полосуя…" — так и видишь выпущенную из рук ветку, пролетающую на фоне голубого неба.

— Здорово, — неуверенно сказала Гелька. — Это про поход?

— Нет, что вы! Про любовь.

— Да? Можно ещё раз послушать?

Борис прочёл снова.

— Кажется, понимаю. Мне нравится. А ещё?

— Вот ещё "Вальс с чертовщинкой".

Борис читал и читал. Ангелина просила снова. Она устроилась поудобнее рядом с ним, заглядывая в книгу. Она плохо воспринимала прочитанное на слух, хотя Борис читал хорошо. Но успевая прочесть строчку до него, она могла предвосхитить, какое он придаст ей звучание, на чём сделает акцент, и сравнить со своим ожиданием. Гелька не заметила, как положила свою голову ему на плечо, а потом закрыла глаза.