Она невесело рассмеялась.

— Почему ты просто не можешь принять то, что тебе дано? — удивилась Нюся. — Ты могла бы помогать людям.

— Откроем на пару контору и обзаведёмся хрустальным шаром? — усмехнулась Ангелина.

— А почему ты никогда нам не говорила, что ты… ну, умеешь предвидеть? — спросила она вдруг.

— Меня и так все считают чокнутой, — улыбнулась Нюся.

— Как, по-твоему, я должна рассказать обо всём девчонкам?

— Мне не трудно было держать это в себе, точнее, мне было всё равно, знают об этом или нет. К тому же, то, что я могу, не такая уж редкость. А тебе, по-моему, важно, чтобы тебя поддерживали и одобряли, только… — Нюся скептически поджала губы.

— Ты думаешь, они не поймут?

— Думаю, это действительно может быть опасно для тебя — если о тебе все узнают. Тем более, если ты хочешь быть "как все".

Эта фраза слегка задела Ангелину. "Как все"…

Уметь то, что никто не может, быть единственной и неповторимой! Да уж, она вполне может заработать звёздную болезнь, если войдёт во вкус. Ладно, пока у неё просто "неизвестная болезнь", и не понятно, какая из них опаснее.

Незаметно девочки добрались до Нюсиного дома. Нюся улыбнулась ободряюще на прощанье и помахала рукой. Ангелина повернула обратно с чувством, что появился наконец-то человек, которому она может довериться и на которого можно опереться. В задумчивости, кружным путём она направилась к дому, и только пройдя мимо открытых ворот, поняла, почему выбрала именно этот путь, — за воротами был церковный двор: за открытыми дверями храма в полумраке помаргивали зажжённые свечи, бросая отблески на позолоту икон. Медленно она вошла внутрь. Запах ладана, строгие лики святых поверх нескольких голов и усталое лицо Богородицы. Ангелина долго смотрела на него, понимая, что икона светится собственным светом, как живая. Она заметила священника, беседующего с кем-то в отдалении. Удивительно, но она не увидела его свечения: похоже, свет от людей, находящихся в церкви, как-то размазывался или сливался, перемешиваясь с огнями свечей, так что нельзя было его различить.

Неожиданно рядом с ней кто-то закудахтал пронзительно и настойчиво:

— Не ходите по дорожкам, не пачкайте пол! Не стойте на дорожках, вам говорят!

Ангелина отшатнулась от машущей на неё бабульки и быстро вышла на улицу.

С сожалением оглянулась она на призывно распахнутые двери, понимая, что у неё не хватило бы смелости подойти к священнослужителю и, тем более, рассказать ему свою историю.

Стал бы он меня слушать? А вдруг, испугался бы и стал кричать: дьявол, дьявол?..

Она живо представила, как толпа разъярённых бабулек окружает её, угрожающе

размахивая своими палками, и поёжилась.

Надо будет прийти сюда со знающим человеком. Янка, как будто, иногда бывает в церкви и даже знает какие-то молитвы. Но это она не серьёзно: её бабушка научила, и она считает, что так и надо, не понимая, что делает. Хотя, конечно, так проще. Ангелина не хотела становиться религиозной: с одной стороны она уважала истинно верующих людей, с другой — опасалась религиозного фанатизма. Где между ними проходила граница, понять было трудно, а во имя веры в мире свершалось столько жестокостей…

— Надо просто жить, — сказала она вслух, бредя по дороге к дому.

Ангелина шла, задумавшись, по пустынному переулку, поэтому внезапный толчок в спину, похожий на резкий порыв ветра, стал для неё полной неожиданностью. Она сердито обернулась — рядом никого не было, лишь вдоль тротуара медленно ехали старые "Жигули".

Гелька встревожено огляделась по сторонам: из подворотни выруливали малыши на велосипедах, впереди, метрах в двадцати, старушка, шаркая ногами в растоптанных тапочках, несла ведро к мусорному контейнеру.

Опасливо оглядываясь в сторону машины, Ангелина быстро пошла вперёд, стараясь держаться подальше от кромки дороги. Какой-то хулиган что-то бросил в меня с балкона, — успела подумать она, и тут на неё обрушился мощный удар. Она упала навзничь и проехалась по тротуару, как тряпичная кукла. Не чувствуя собственного тела, она лишь слышала стук сердца в ушах и видела полоску мокрого тротуара.

Промелькнула и исчезла велосипедная шина, и в поле зрения оказались мужские ботинки. Тут её оторвали от земли, и она безжизненно повисла в чьих-то руках. Перед носом замаячила коричневая замша мужской куртки.

— Вы что?! — вскричал обладатель замши и тут же горячо зашептал. — Вы её убили?

— Не-ет… — с усилием ответил держащий её. — Открой дверцу. Скорее!

Теперь перед глазами у Ангелины была только пёстрая обивка сиденья. Взревел мотор, и машина тронулась с места.

Временами до Гельки долетали голоса злодеев.

— Нас никто не видел?

— Не знаю. — Этот тип явно нервничал. — Неужели обязательно нужно было так сильно бить?!

— у меня не было другого выхода: ты же видел — от слабого воздействия она даже не пошатнулась.

— Нет, я имею в виду — это же только девчонка, я мог бы просто поговорить с ней!

— Ты себя практически выдал — я не мог так рисковать! "Только девчонка"… Откуда такая уверенность?

— Да она учится в пятой школе!..

Но тип постарше опять перебил нервного:

— Возможно, некая Ангелина и учится в пятой школе, но почему ты уверен, что это именно она?

— Но… — начал другой и осёкся.

— То-то же. Всё будет в порядке, с ней — уж точно, — сказал он с раздражением. — Дай Бог, чтобы с нами после этого тоже всё было в порядке.