— Спасибо за историю, мастер. Я отомщу за вас… новой песней. Её будут петь во всех тавернах Арканума, а Стаут пожалеет о содеянном, это я вам обещаю.

Криона снова обхватила гитару и ещё раз исполнила песню о схватке бардов. На этот раз она пела гораздо тише, но от этого песня звучала ещё пронзительней. Мне показалась, что старый солдат вытер слезу, хотя откуда взяться слезам у безглазого?

На барда бард пошёл войной, гитару в руки взяв,

Ответил бард лишь тишиной, потупив скромно взгляд.

Ревел гитары гриф струной, гудел на разный лад,

Но вторил барду тишиной его немой собрат.

…

Заплечные мешки были собраны, оружие убрано в ножны и закреплено на поясах, мы сидели в полной готовности, ожидая, пока Криона даст команду отправляться. Однако та не торопилась, склонившись над картой с циркулем в одной руке и карандашом в другой, она никак не могла принять решение, пойти ли сначала в Тарант, а потом заглянуть в клан Камнетёсов или же сделать наоборот.

— Какая разница, — не выдержал я, — от того, доставим ли мы послание на пару недель раньше или позже ничто, не изменится.

— У меня плохое предчувствие, — ответила Криона, — почему-то мне кажется, что от того, какое решения сейчас приму я, будет зависеть жизнь, возможно не одна.

Я протянул ей монету.

— Если не можете принять решение, доверьте выбор богам, — предложил я.

Она оттолкнула руку и достала из кармана свою монетку, после чего подбросила её. Монета упала профилем короля Претора вверх, это не устроило Криону, она убрала монету и достала другую, сделав новый бросок. Так продолжалось ещё несколько раз, она перепробовала пять монет, но так ничего и не решила.

В дверь комнаты постучали. Я открыл, на пороге стоял мальчишка-халфлинг, протягивая мне двумя руками гитару, которая была почти вдове выше его самого. Ту самую гитару, на которой Криона играла в салуне.

— Вот, — сказал мальчик, — слепой отшельник, что живёт за салуном, просил передать вам.

В придачу к гитаре я получил ещё и скрученный трубочкой клочок бумаги. Огромные корявые буквы не оставляли сомнений в авторстве. "Будь моими глазами." — сообщалось в записке.

Криона выхватила у меня гитару и сразу же начала наигрывать весёлую мелодию. Дойдя до стула, она уселась и пропела куплет.

Два мастера вступили в спор, чьё мастерство сильней

Один мечом владел как бог, другой был всех ловчей.

И бились мастера три дня, но не окончен спор —

Один напорист, точно лев, другой же скор как вор.

— Что за чушь! — возмутился Магус. — Ты кого из них решила облить помоями? Кто там лев, а кто "скор как вор"?

— Ты прав, над текстом ещё предстоит поработать, зато с мелодией я уже определилась.

— Мадам, — вмешался я, — быть может, вам стоит выслушать и вторую сторону в этом конфликте? Вы сами рискуете оказаться облитой помоями, если публика решит, что Стоут ни в чём не виноват.

— Спасибо, друзья. Я благодарна за ваши советы, а теперь поспешим, нам нужно добраться до Клана Камнетёсов как можно скорее.

Дорога, идущая к руднику дворфов, вела вниз. Уклон был небольшой, и мы наслаждались той лёгкостью, с которой привычные к пешим прогулкам ноги несли нас к цели. Несмотря на это, Криона становилась мрачнее с каждым днём. Когда мы миновали поворот к пещерам Клана Чёрной Горы, её настроение совсем испортилось.

— Смотрите, — сказала она, — мы идём по этой дороге уже четвёртый день, но нам не встретилось ни одного дворфа. Должен же был хоть кто-то повстречаться, они же торгуют со Спокойными Водами, обменивают руду на еду.

— И правда, выглядит странно, — согласился Магнус, — понятно, почему дорога к Черногорцам заросла бурьяном, но и эта выглядит так, будто мы первые, кто идёт по ней за много дней. Снегом замело старые следы, а свежих как-то не видно.

То, что с Кланом Камнетёсов что-то действительно не так, стало понятно, когда мы добрались до входа в их жилище, который никем не охранялся. "Со мной это уже было", — пробормотал я, вспоминая наш первый визит к дворфам.

— Будьте осторожны, — прошептала Криона, — мы не знаем, что здесь произошло, и какая напасть может скрываться за поворотом.

Она не ошиблась. Когда мы миновали общую комнату, в которой дворфы обедали и обсуждали дела, за спиной раздался замогильный вой, от которого у меня заныли зубы. Обернувшись, я увидел мумифицированного мертвеца с пустыми провалами вместо глаз. Покойник стоял неподвижно с отвисшей челюстью. Его грудь не вздымалась, он не дышал, что не мешало ему издавать очень неприятный звук, похожий на извращённое пение храмового хора во время службы.