«...если ты выберешь не ту сторону, Кэри, Шайло не единственная, кто пойдет ко дну».

Чем больше я смотрю, тем сильнее болят глаза. Разочарованно выдохнув, бросаю телефон на стол и опускаю голову в руки. Как, черт возьми, все пошло кувырком прямо у меня перед носом? Предполагалось, что отомстить Шайло будет чем-то банальным. Я должен был играть с ее эмоциями ради собственного развлечения и наблюдать, как она рассыпается по кускам до самоуничтожения.

Какого черта все стало таким сложным?

Я ожидал девушку из воспоминаний семилетней давности. Шайло, которая могла смотреть в глаза и невинно улыбаться, словно демон в шкуре ягненка. Только пришла не она. За последний месяц я увидел в ней то, что никак не ожидал.

Раскаяние.

Мне следует поступить правильно. Но проще сказать, чем сделать. Я должен выяснить, что задумала Тарин и защитить Шайло от этого, не подставив центр или семью под линию огня. Один неверный шаг — и мне конец.

Я снова тянусь к телефону и набираю номер, бросая первую гранату в битве, будучи абсолютно неуверенным, что готов к сражению. Возмездие Тарин будет смертельным, она позаботиться о том, чтобы нанести удар неожиданно. Впрочем, это не важно. Я уже провел черту на песке и объявил войну.

Я: Не твое собачье дело, чем я занимаюсь. Я повзрослел, тебе бы тоже пора. Прошлое в прошлом. Двигайся дальше.

Телефон вибрирует практически сразу.

ТАРИН: Думаешь, что можешь так просто порвать со мной? Пошел нахуй, Кэри. Моя семья владеет твоей. Мой дядя — санинспектор. Скоро он должен нанести визит, верно? У тебя еще есть время передумать. Тик-так.

— Блять! — Отбросив телефон, бью кулаком по дереву. Меня загнали в угол. Не только о себе и моей семье теперь нужно беспокоиться. Каким-то образом мои приоритеты изменились. Теперь я защищаю женщину, которая меня подставила, но для того, чтобы уничтожить ее самому.

Ну что за херня?

Шайло — призрак. Не дает мне покоя и овладевает моим разумом. Я не могу изгнать ее из своих мыслей, и теперь даже не уверен, что хочу. Я жажду ее, чтобы после сломить. Спасти, чтобы после растоптать. Две крайности сводят меня с ума, противостоя друг другу. Единственное в чем я уверен, что потребность причинить ей боль становится все слабее с каждой минутой, проведенной рядом с ней.

Какого черта мы вообще делаем?

Может, между нами слишком много неприязни, чтобы даже думать о том, чтобы наладить отношения? Мама всегда говорит, что некоторые люди могут навсегда остаться в сердце, но не в жизни. Может, это про нас с Шайло? Даже после того, что она со мной сделала, мне самому не вериться, что я действительно перестал ее любить.

Возможно, именно поэтому я ее так ненавижу. Не из-за ее поступка, а потому, что даже после того, как все утряслось, я все еще не могу ее отпустить.

Опускаю голову в руки, пытаясь собрать мысли в кучу, как вдруг слышу чьи-то шаги.

— Тебя не учили стучать? — рявкаю я.

Фрэнки усмехается и садится в один из двух стульев перед моим столом.

— Вы сами говорили, что у вас политика открытых дверей.

— Это применимо только тогда, когда долбанная дверь открыта, умник.

— Вы как-то напряжены для парня, который вчера сорвал джекпот. Ну, вы понимаете о чем я, — добавляет он, подмигнув.

— Я понятия не имею, о чем ты. — Хотя точно знаю, что он подразумевает, но с ним я это обсуждать не намерен. Тем не менее, Фрэнки удерживает на лице этот взгляд, который как бы сообщает, что он не уйдет без подробностей, за которыми приперся.

Жаль, что у него есть запись. Ублюдок был бы чертовски хорошим следователем ФБР.

— Вы так и не позвонили нам, чтобы мы вас вчера забрали. Кстати, машину мы пригнали к вашему дому. — Откинувшись на спинку стула, он складывает ноги на краю моего стола и ухмыляется. — Что означает, что ваша пьяная задница там ночевала. Не стоит держать это в себе, босс. Было ли это так же хорошо, как мы себе представляем, когда мы... когда это... — Я поднимаю взгляд, чтобы лицезреть раскачивающего кулак Фрэнки.

— Господи, ничего не было. Мы разобрались кое с чем, а потом ее водитель отвез меня домой. Дело закрыто. — Прежде чем он успевает открыть рот, я скидываю его ноги. — И убери ботинки со стола.

— Так мы и думали, — усмехаясь, он растягивает каждое слово. — Вот почему никто из вас не смотрит нам сегодня в лицо.

— Она здесь?

Он начинает перебирать стопку бумаг у себя на коленях, отчего мне хочется сбить самодовольное выражение с его лица.

— Ха, а вы очень оживились. Ждете утречком повторения?

— Заткнись, Фрэнки. Что она делает?

— Отдраивает плитку в раздевалке по вашему указанию с прошлой недели. Зубной щеткой, помните? — Он вскидывает бровь, как будто я самый большой мудак на свете.

Так и есть.

— Дерьмо! — Поднимаюсь с кресла и дохожу до середины комнаты, прежде чем замечаю ее, стоящую в открытом дверном проеме. Ее волосы, как обычно, начесаны на левую щеку, только плюсом теперь ее голова обмотана темно-синим шарфом. Я примерз к месту: не могу двинуться вперед или сесть, потому как не могу перестать таращится на нее.