С одним из гостей нам было по пути; барон Луоли, мой ровесник, он жил в поместье где-то с сутках конного пути от столицы. Я предложил ему ехать в одной карете — мол, это лучше, чем скучать каждому у себя — и не прогадал.

Луоли ещё в Молдитоне понравился мне своими здравыми суждениями. Сейчас же, в беседе на троих, он раскрылся полностью. В частности, мы беседовали о том, откуда брать толковых людей на важные для страны должности.

— Вы уж простите, Ваше Величество, — Луоли пожал плечами, — но тут наши государственные традиции идут наперекор пользе.

— В каком смысле, барон? — уточнил я.

— Вот уже много поколений правителей определяют, годен ли человек для должности, уровнем его знатности и древности его рода. Но древнее происхождение не делает человека сразу специалистом!

— Тем не менее, — возразил Тилль, — хотя в ваших словах есть доля истины, всё же на должность не поставят того, кто к ней непригоден. Военачальник умеет воевать, казначей — считать, а советник — думать.

— Разумеется, полного болвана не поставит никто, — согласился с ним барон. — Но круг выбора узок. Узок, понимаете? Вот возникнет день, когда ни один из аристократов не будет годиться в казначеи — и что тогда?

— Я так понимаю, барон, — заметил я, — вы ведёте к тому, что нужно дать возможность и людям попроще занять одну из таких должностей?

— И да, и нет, — кивнул он. — Это один из путей — найти гениального простолюдина и дать ему все полномочия. Но пагубная суть — в самом принципе. Мы ищем уже готового специалиста среди определённого круга людей — неважно, насколько он широк! Вместо того, чтобы создать этого специалиста с нуля — опять же, неважно, из какого материала.

— Обучение? — я поднял бровь. — Но, барон. Именно потому и существуют династии. Именно потому аристократия и стала аристократией, что своё мастерство они оттачивали поколениями. Нынешние казначеи и полководцы получили свои знания от отцов, занимавшихся тем же самым, а их отцы — от дедов, прадедов…

— Полководцы? — ухватился за слово Луоли, — На войне бывает всякое. Одна-единственная стрела способна оборвать всю многовековую династию. Да и мирные вельможи не застрахованы. Человек может упасть с лошади, подавиться костью, просто умереть во сне. И что? Весь опыт потерян?

Мы с Тиллем переглянулись.

— Признаться, — заметил я, — у меня была мысль о том, что народу нужно образование. Но это было скорее на тему… общего повышения просвещённости народа. Обучить крестьян счёту и письму, дать доступ к знаниям тем, кто жаждет этих знаний. Но чтобы замахиваться на какой высокий уровень…

— То, о чём вы говорите, Ваше Величество — первая ступенька, — горячо закивал Луоли. — Но только первая!

— Разумеется, — согласился я. — Однако никто не взбирается на лестницу с одного прыжка.

— К тому же, — заметил Тилль, — если даже попытаться основать нечто вроде…

— Высшего учебного заведения, — подсказал я, более искушённый в терминологии.

— Именно, — кивнул Тилль. — Если попытаться основать что-то подобное — где брать специалистов, чтобы они преподавали там?

— Возможно… многовековые династии? — подсказал Луоли. Что ж, эта мысль была не такой умной.

— Увы, барон, — я покачал головой, — Мало какой наследник аристократического рода согласится передавать свои знания массам. Своим детям — да. Одному-двум ученикам, таким же аристократам — да. Но массам…

— Да, — кивнул Луоли. — Но тогда выходит заколдованный круг!

— Возможно, дело всё же решается временем? — заметил я. — Наше дело, как тех, кто имеет право решать курс страны, начать — а там всё решится само?

— Возможно, — вздохнул барон.

За полдня пути мы успели обсудить множество тем. Барон Луоли, как выяснилось, с четырнадцати лет путешествовал по всему материку и отлично разбирался во всевозможной заграничной экзотике. Отец Луоли обладал схожими взглядами и полагал, что отпрыск рода должен повидать мир и усвоить множество истин перед тем, как возглавить династию.

Год назад Луоли-старший умер от болезни, и молодому барону пришлось спешно возвращаться в родные земли, чтобы принимать наследство. Сейчас он, с помощью матери и управляющих, более-менее обжился и свыкся с ролью помещика, и уже потихоньку начинал внедрять какие-то новые методы управления.

Как я понял, у него дома всё так и было устроено. Если кто-то был в чём-то талантлив — ему давались все полномочия, но в то же время от него ожидался и соответствующий результат.

Смешно, но про себя я решил поступить с бароном точно таким же образом. Пусть у себя в поместье устроит мне мини-модель этой системы. Я же буду следить за его успехами. И если схема себя окупит… Думаю, у нас найдётся, о чём с ним поговорить и что ему предложить.

Ближе к вечеру Тилль спросил меня:

— А что с планами навестить барона?