— Всё в порядке. Прошу меня извинить, господин советник. В городе очень неспокойно, происходят постоянные нападения на стражу, вот и стараемся. Не смею вас больше задерживать, — он попытался изобразить чуть виноватую улыбку. Увидев, что угроза миновала, охранники Итилиена следом за стражниками опустили арбалеты. Все заметно расслабились.

Олли хотел было потребовать от наглого офицера назвать своё имя, чтобы потом разобраться с ним, но вовремя вспомнил, что в Шергет уже не вернётся, а оскорбивший его патрульный вряд ли доживёт до конца седмицы. Раздражение и злость, переполнявшие советника ещё мгновение назад, сменились лёгким злорадством.

— Тогда прочь с дороги! Я спешу, — и, обернувшись к своим людям, — Живо за мной, не отставать. Особенно ты!

Последнее замечание было адресовано Закиру, личному секретарю Итилиена. Чуть дрожащий от пережитого страха слуга с большим трудом попытался заново взвалить на спину тяжёлую дорожную сумку советника. Ухмыляющиеся от такой картины стражники, бросая на Закира насмешливые взгляды, решили всё же поскорее ретироваться. Кто его знает, этого высокородного, что ему в голову взбредёт. Не стал скандалить и ладно. Закиру наконец удалось разместить свой неподъёмный груз на спине. Так быстро, насколько способен, слуга бросился вдогонку за своим господином.

Олли Итилиен вместе со своими людьми сумел подобраться к Причальной Башне достаточно близко. Теперь требуется проявить исключительную осторожность. Нужно скрываться в сгустившихся тенях домов, чтобы раньше времени не насторожить команду воздушного корабля. Можно было бы попробовать воспользоваться своей властью и просто потребовать принять его на борт, да только советник сомневался, что капитан так просто выполнит его требование. Наверняка последуют запросы к Гистрату или, того хуже, к виконту Фицлору, что вызовет множество неудобных вопросов и дальнейшие разбирательства. Причём на борт корабля его так и не допустят. За размышлениями о том, как лучше подняться наверх, Итилиен принялся разглядывать башню и прилепившийся к её вершине огромный вытянутый корпус корабля, внушительно нависающий над целым кварталом. Саму Причальную Башню советник тщательно осмотрел ещё в день торжественного открытия. Даже не поленился, в отличие от многих других членов Городского Совета, подняться на самый верх, на причальную площадку. Неожиданно он вспомнил, какой пронизывающе холодный ветер дул в тот день на высоте, и невольно поёжился от этих мыслей. Высокая, наверное, самая высокая башня во всём Шергете, мало чем отличается от множества таких же Причальных Башен в других городах мира, где доводилось бывать Олли Итилиену, разве что размерами и высотой. Воздушные корабли появились больше сотни лет назад и уже давно из диковинки превратились в нечто пусть необычное, но вполне привычное. Однако не перестаёт восхищать какая-то особенная неземная красота этих небесных исполинов.

Военно-транспортный воздушный корабль "Энгир Загриф Великий" — самый крупный из имеющихся у энгира Хорезли. Именно на нём прибыли в город последние три сотни энгирских гвардейцев. Сужающийся к концам веретенообразный сплюснутый корпус более сотни шагов в длину, с пузатыми лакированными бортами из чёрного касманного дерева, еле заметно покачивается в воздухе, удерживаемый десятком магических движителей, создающих подъёмную силу. Мерцающее оранжевое с синими прожилками свечение внутри кольцеобразного корпуса каждого движителя притягивает взгляд и завораживает. Кольца движителей расположены по пять с каждой стороны корабля и соединены с бортами мощными металлическими осями, заходящими внутрь корпуса через втулки из такого же серебристого металла. Большая часть ходовых огней, опоясавших корабль, погашена. Только цепочка сигнальных огней ритмично мигает в разных частях корпуса и на внешних концах движителей. Через множество небольших иллюминаторов пробивается ровный, чуть желтоватый свет. Носовая часть выделяется обширным выпуклым круглым окном рубки размером в два человеческих роста. Это окно составлено из множества стеклянных сегментов в решётчатой раме, напоминающей паутину. В рубке тоже горит свет, но находящихся внутри людей отсюда, с земли, не видно. С причальной площадкой корабль связали три широких крытых трапа, тихонько поскрипывающих одновременно с покачиванием корабля в потоках воздуха.

Рассматривая корабль, Олли неожиданно вспомнил, что именно открытие необычных свойств касманного дерева столичными магами и алхимиками Империи Акальката привело к появлению воздушных кораблей. Оказалось, что касманная древесина, если её хорошо вымочить в красном лекашийском растворе и после этого наложить заклинание укрепления металла, не рассыплется в зловонный порошок, как это обычно происходит с любой другой древесиной, а станет значительно легче и прочнее одновременно. Растёт касманное дерево только в суровых заснеженных предгорьях Строма, бывшего в те времена частью Империи Акальката, да на самом севере Каты. Раньше эта древесина считалась бесполезной, да и возить её было невыгодно. Теперь же, после открытия новых необычных свойств, касманное дерево заняло важнейшее место в торговле Империи с остальным миром, принеся немало золотых в имперскую казну. Прекращение поставок более сорока лет назад стало одной из главных причин создания Союза Государств и развязывания Великой Карательной Войны. Итилиен с удовольствием подумал, что заносчивых имперцев всё же удалось научить покорности, хотя и ушли на это долгие семь лет. Немыслимое число лучших представителей благородных семей Союза Государств сложили свои головы в тех ужасающих по кровопролитию битвах. Простолюдинов особо и не считали, но города и деревни после войны заметно опустели. Был голод, была нужда, многие богатые благородные семьи оказались на грани разорения. Только двадцать лет назад странам, вошедшим в распущенный к тому моменту Союз Государств, удалось кое-как оправиться.

Итилиен вернулся мыслями к плану проникновения на борт корабля. Увиденное на месте его обрадовало — изначальный план менять не придётся. Советник пару раз глубоко вдохнул-выдохнул, набираясь решительности и, оглянувшись на своих спутников, уверенно подал им сигнал к выдвижению.

***

Эхтеандро мягко окунул руки в ледяную воду и резко, с усилием растёр заспанное лицо. Ускорившиеся события последних дней и непрерывная подготовка свершения финальной части многолетнего плана вытянули из него все силы. Даже утреннее пробуждение уже не даёт привычного избавления от вчерашних тревог и сомнений. Эхтеандро прислушался к своим ощущениям, после чего полностью погрузил голову в бочонок с охлаждённой заклинанием водой. Мгновениями позже он резко выпрямился, отфыркиваясь и разбрасывая вокруг брызги с длинных волос, хлестнувших по обнажённой спине. Так уже лучше. Предстоящая цепочка ритуалов очень важна для всего плана. Если сорвётся хотя бы один, всё может пойти прахом — неизвестно, сколько ещё смогут продержаться защитники обречённого города.

— Мастер, фанатики Гидюлькара готовы и уже натёрлись Порошком Возвышенности, — Камая сразу встала с дивана при появлении Эхтеандро в гостевом зале неприметного дома на улице Героев-арбалетчиков. Чернота ночи за окном только готовится расцвести тусклыми красками осеннего утра. Глава шергетского круга жанаитов, обычно галантный и обаятельный, просто подошёл к ростовому зеркалу, чтобы убедиться, что ничего не упустил, приводя себя в порядок.

— Хорошо, Камая, пусть заносят амулеты, — Эхтеандро продолжил внимательно наблюдать за ней, выискивая признаки душевного разлада. Заключение разума родной сестры в Камень Души — серьёзное испытание для неокрепшего последователя пути Ж'а.

Спустя несколько мгновений после того, как Камая, повинуясь приказу, тронула лежащую перед ней чёрную продолговатую пластину, в зал начали шумно входить слуги, занося громоздкие кованые треножники и причудливые стойки с закреплёнными на них амулетами. Наверняка ждали прямо за дверью, выстроившись в ряд в коридоре. Эхтеандро кинул мимолётный взгляд на часы. До начала меньше пяти минут.

— Камая, передай этим немытым гидюлькаровцам, чтобы приступали к захватам, сейчас самое время, — Мастер, шепнув наставления на ушко своей любимой ученице, шаркающей походкой, выдающей в моложавом мужчине глубокого старика, добрался наконец до кресла и с особым наслаждением растянулся в нём, заняв удобную позу.