Неожиданно мне вспомнилась та очаровательная девчушка, как же её звать? Точно, Рисса! Нужно обязательно наведаться, как в городе станет поспокойнее. Вспомнить бы ещё адрес, я же диктовал его кучеру…

— "Улица Героев-арбалетчиков, дом двадцать восемь", — нейросеть неожиданно напомнила о себе.

***

Олли Итилиен едва успел скомандовать выдвижение к Причальной Башне, как почувствовал тёплый толчок в спину. С удивлением он оглянулся назад и успел заметить, как безвольно падают на землю его спутники. Согнувшийся под тяжестью сумки Закир неуклюже ударился носом о мостовую, отчего по булыжнику потёк неровный ручеёк бестолковой крови. Охранники просто молча осели. Опытному магу хватило одного удара сердца, чтобы опомниться и начать действовать. Избавился от действия плетения Ошеломление и осмотрелся, это заняло лишь мгновение. Если бы не выстраданный переход в Зелёный Круг, лежать Олли сейчас рядом со своими попутчиками на холодных камнях. Беглый взгляд по сторонам. Две тени приближаются со спины, ещё один нагло идёт спереди, на рукаве повязка городской стражи. Короткий всплеск маны, вложенный в недоступное ещё недавно плетение и сзади возникает плотный раскручивающийся вихрь песка, мелкой каменной крошки и мусора. Лёгкое мысленное усилие и послушный вихрь с оглушительным хлопком стремительно срывается в сторону нападающих. Два коротких вскрика слились в один и тут же оборвались. Глухие звуки падающих тел — эти уже не встанут. Веретено Н'Жемму без серьёзной магической защиты пережить непросто. Остаётся тот, что спереди. Олли сформировал Огненное Шило. Накачка маной — и тончайший пылающий луч срывается с вытянутой в сторону противника руки. Яркая вспышка разорвала вечерний полумрак, причудливо подсветив фасады окружающих домов. Олли, уверенный, что о враге можно уже не беспокоиться, спокойно повернулся к своим бессознательным спутникам и принялся перебирать в уме заклинания, способные быстро привести их в чувство.

Ясность разума? Нет! Нечего тут пока прояснять. Взрыв бодрости? Олли попробовал применить на ближайшем к нему охраннике. Забавно раскинувший руки наёмник сильно дёрнулся, от чего, кажется, до крови разодрал щёку о мостовую. Итилиену в принципе безразлично здоровье этого детины, продающего своё безделье в обмен на риск, но положение сложилось такое, что разбрасываться личными бойцами не время и не место. Попробовать Тень Кукольника? Но это уже из тёмных разделов магии, на грани демонической. Да и что она сейчас даст? Поднимет он пару-тройку охранников, будет управлять ими напрямую на пределе своих возможностей, да только и сможет ими ходить из стороны в сторону. В сознание спутники не вернутся. Вспоминая и отбрасывая один за другим глупые или неуместные варианты, Олли так увлёкся, что совсем потерял связь с реальностью. Даже пронзившую тело чуть ниже левой лопатки острую боль советник воспринял лишь как досадную помеху, от которой на всякий случай "отмахнулся" резким выбросом защитного купола во все стороны, да наложением на себя заклинания Укрепление тела. За спиной послышался неясный всхлип и следом сочный шлепок человеческого тела о стену. Внезапная догадка посетила разум Итилиена. Когда он ещё был простым учеником захолустной магической школы в далёком Маашумунде, применение раздела боевой магии, порождающей всевозможные молнии по давней традиции тренировали на тушах забитых к ужину барашков, а если повезёт, то и молодых бычков. Правильно сформированное плетение вызывало движения в мёртвом теле, будто оно ещё может ожить. Это одновременно и пугало и забавляло молодых учеников, на старших годах обучения находились весельчаки-виртуозы, умудрявшиеся заставить пройтись тушу будущего студенческого ужина под радостные и завистливые выкрики собратьев по магическому искусству. Или ремеслу. Кому на что хватит способностей.

Решение родилось в голове Олли мгновенно. Куда делась зудящая невыносимая боль в спине? Почему так трудно поднять руки? Не важно, не сейчас. Простейший ученический Укол Молнии, которым можно разве встряхнуть зазевавшегося сокурсника шутки ради. Извилистый сине-голубой шнур молнии с громким щелчком на мгновение соединил руку советника и тело ближайшего охранника, чтобы тут же пропасть, оставив в глазах бурую, медленно проясняющуюся полосу. Точно также неспешно поднимался с брусчатки ошеломлённый охранник. Больше не обращая внимания на кряхтящего и ощупывающего себя наёмника внимания, Итилиен принялся бросать такие же молнии в остальных своих спутников. На последнем заклинании он почувствовал, что линия горизонта начала заваливаться влево, а непослушные руки уже неспособны подняться, чтобы смягчить неизбежное падение на грубые камни мощёной улицы. Аккуратные ряды булыжников стремительно качнулись навстречу и слепяще звонкий удар головой о мостовую окончательно погасил сознание советника.

***

Олли Итилиен приходил в себя очень тяжело, не раз всплывая на гребне волны очередного бреда, чтобы снова погрузиться в мутную пучину беспамятства. Нельзя сказать, что советника порадовал вид успевших стать родными стен. Здесь он просыпался больше десяти лет, но именно сегодня Олли желал оказаться на борту воздушного корабля, ведомого под его неусыпным руководством в сторону столицы этого странного энгирата, который местные жители называют Хорезли. Если рассудить здраво, что Хорезли, что Юрген или Джинако — это степь, разницы нет, да и люди везде похожи друг на друга своими мелочными интересами. Установить свою власть над клочком земли, на котором ничего путного вырасти не сможет до несбыточного возвращения Тезои, наплевав на энгирские грамоты соседа? Раз плюнуть. Что уж говорить о простолюдинах, вечно грызущихся из-за таких мелочей, о которые обычный аристократ побрезгует вытереть ноги в ненастную погоду.

Итилиен страдальчески поморщился. Не помог даже сохранившийся со времён магической школы простенький амулет — студенты прозвали его утренней примочкой. Отчаянно жгло в спине под лопаткой; что же вчера стряслось? Отматывая события неудачного вечера в состоянии предельной концентрации, которым так любят наказывать начинающих магов жестокие преподаватели, Олли попытался вспомнить случившееся. Ему в голову пришло страшное осознание. План побега сорвался, советник остался в обречённом городе. Если ничего не удастся сделать, он разделит судьбу остальных горожан. Нужно срочно искать пути вырваться из захлопнутой ловушки. Мысль о том, чтобы уходить через Дикие Пустоши Олли отбросил сразу как самоубийственную. Можно углубиться в Пустоши на сотню лиг и вернуться, но пройти насквозь до границы с Кашииром?.. Таких случаев история не сохранила. Ни один искатель, пытавшийся пересечь Пустоши, больше так и не объявился в мире живых. Словно где-то в самом сердце этих проклятых земель есть незримая черта, перейти которую простому смертному не суждено.

С трудом унимая дрожь, Итилиен потянул прикроватный шнур вызова слуг. Сил на использование магии в теле не хватает. Краешком сознания Олли зацепился за привычное ощущение присутствия сложного магического контура защиты дома, близкое и в то же время бесконечно далёкое чувство. Это как пытаться дотянуться до стакана воды на прикроватном столике безнадёжно отлёжанной рукой после беспробудного сна. Запыхавшийся Закир объявился на пороге, едва Олли отпустил шнур; советник даже не успел толком собраться с мыслями.

— Закир, почему я здесь, а не на борту воздушного корабля? — сухо, едва ворочая непослушным языком советник произнес этот глупый вопрос и одновременно начал вспоминать последние мгновения перед падением в беспамятство. Глупая ошибка начинающего мага! Сколько раз во время обучения наставники повторяли: даже к бездыханному телу врага нельзя беспечно повернуться спиной. Сначала нужно его испепелить, развеять, заморозить, сделать что-то ещё. Воображение настоящего мага ограничено только широтой полёта его мысли. Сотворить что-то впервые может только способный представить себе никогда не виденное, неслыханное и непрочувствованное. Олли поразился, как скачут мысли в раскалывающейся голове. Тошнотворная беспомощность вдруг сменилась жаждой действовать.

— Рассказывай, слуга! Напавшие выжили? Их допросили? — Итилиен уставился на оробевшего от такого напора юношу.

— Г-господин! Я не виноват! Я! Я… — взвизгнул Закир, — выжил один. Тот, которого господин пощадил, охранники его скрутили, — при этих словах голос слуги отчего-то задрожал, — На допросе он молчал, а к концу его хватил удар, отчего и помер.

— И что? Ничего узнать не удалось?! — под конец советник просто взревел, словно позабыв о своей немощи.

— На телах найдены личные жетоны стражников барона Гернара, — слуга, в страхе ожидая наказания, трясущейся рукой выудил из кармана неряшливую связку железных цепочек с треугольными жетонами.