Я поморгала, но приняла сомнительные вещицы.

— Что это?

— Наколенники. Я подумал, что они нужны тебе. Ты ведь любишь спотыкаться? — подмигнул он и расплылся в луковой улыбке. Как ни странно, парень был весел и совсем не обижен. По крайней мере я этого не заметила. И если это такая «поблажка» на праздник, то я совсем не против.

Распахнув свою мешковатую куртку, Нинка достала из закромов пару старых кроссовок, к подошве которых были прикреплены несколько железных колесиков. Поделка весьма странная, но очень забавная.

— С днем рождения.

— А это что? — изумилась я.

Нинка выставила вперед свои вареники и нахмурилась.

— Так и знала, что тебе нужно было дарить очки моей покойной бабки. Там просто вот такие огроменные линзы, — она развела руки, а потом пощелкала пальцами перед моим лицом. — Ау! Это ролики! Классняческие ролики от «Нино-производства». Четырехколесные. Гарантию давать не буду, но за полученные эмоции отвечаю.

— Спасибо, — пискнула я и прижала необычные подарки к груди.

И могла бы я разрыдаться от умиления, но у меня было слишком хорошее настроение. Такое хорошее, что хотелось танцевать.

И почему я приготовилась провести этот день в одиночестве?

— А для меня что-нибудь есть? — ананасовая голова посадила себя посреди комнаты.

Вставив руки в боки, Семен наклонился к мальцу и прищурился.

— А ты у нас кто?

— Матрос, — растерянно пролепетал Пашка.

— Да ну, серьезно?

— Да, это точно я.

Семен поджал губы и покачал головой.

— Ну не знаю. Наш Матрос в тельняшке бегал, а ты глаза накрасил и прическу сделал. Не верю. Ты не Матрос, ты, наверное, Златкина сестра, о которой я раньше не знал. Маленькая несимпатичная сестра.

— Да я это, — обиделся Паша и принялся вытирать свое лицо кофтой, а следом распустил кудри. — Теперь вишь? Это я!

Мы с Ниной давились беззвучными смешками.

— Теперь вижу.

— Ну, и что ты мне принес? — не унимался малец.

Сема полез в карман штанов и достал оттуда «дулю». Совсем как дедушка.

— Держи.

Пашка разочарованно похлопотал губами.

— Не надо. Такая у меня уже есть.

Это был не самый плохой мой день рождения. А точнее, прекрасный. Мы шутили, пили чай с барбарисом, ели окаменевшие пряники и дрались подушками. Я буквально видела краснеющее лицо тетушки, на которое хлопьями падала известка с потолка, и это радовало меня еще больше. Да и тот факт, что недавний конфликт с Семеном сошел на «нет», попросту окрылял. Я смеялась, бесилась, давилась пряниками, позабыв обо всех неприятностях. Крохотное мгновение напомнило мне, что жизнь продолжается. О том, что я должна жить. О том, что мне есть ради кого жить.

Кажется, даже на Земле случается Рай.

Ребята покинули меня уже вечером. Уставший Пашка лег спать, а я продолжала болтать ногами в воздухе, изучая свои пальцы. И почему придумали большой и мизинчик? Эти два уродца явно отличаются от остальных. Если бы я была пальцем, то ни за что бы не захотела быть мизинчиком. Такой корявый. Некрасивый. Убогий. А этот толстый главарь? Наглядное олицетворение силы и отсутствие ума. Все толстяки такие. А жирдяй из братства «V» прямое тому доказательство.

Тьфу ты! И зачем я только о них подумала?

Сбросив с себя одеяло и натянув теплые вещи, я вышла на улицу. Задрала голову к сумеречному небу. Закрыл глаза. Вдохнула. Мелкая морось остудила лицо. Проказливая Каштанка не упустила момент и бросилась на меня с грязными лапами.

— Фу! — взвизгнула я, и собака осеклась.

Сделав губы трубочкой, я нагнулась к питомцу и протянула:

— Фууууууу, — звучало устрашающе. Ну, или максимально глупо.

Будучи в отличном расположении духа, я крутила большие пальцы у висков, опускаясь ниже уровня Павлика.

— Фууууууу.

Каштанка навострила уши и склонила голову набок. Похоже даже собака усомнилась в существовании моего интеллекта. Что ж, какая есть. И, да, я не только чихаю, покрываюсь сыпью, хнычу, но еще и радуюсь. Да-да, я умею это делать.

Когда-то в детстве, это было моим излюбленным занятием. Я радовалась солнцу, потому что могла болтаться на улице и бесконечно плескаться в бочке. Я радовалась дождю, потому что могла строить домики из покрывал и стульев, а потом бесконечно плескаться в луже. Я радовалась ветру, потому что он уносил моего воздушного змея высоко в облака. Я радовалась грому, потому что в эти моменты дедушка рассказывал про одноглазых русалок и пугал электрическими усами.