Не знаю откуда, но я нашла в себе силы хохотнуть.

— Ну все, сама напросилась! Выкурю тебя оттуда — такое устрою!

Наконец-то, послышались удаляющиеся шаги. Теперь, мне никто и ничто не помешает. Кончиком языка, я слегка коснулась обжигающей жидкости и сразу же сплюнула ее на пол.

Бред. Бред. Бред. Кого я обманываю? Я не способна на самоубийство. Кишка тонка. Я вообще ни на что не способна. Слабохарактерная пустышка. Ничтожество. Тряпка.

Мои плечи поникли. Я крутила в руках бутылек с уксусом, смотрела на яркую безобидную этикетку, как на наглядное доказательство своего слабодушия.

Ты даже сдохнуть не можешь нормально…

— Там она! Сюда! — послышался голос Паши, а следом дверь была выбита с ноги. — Вот дура!

Я даже не успела вздрогнуть, когда таким же способом, бутылка уксуса была «извлечена» из моих рук. Пальцы заныли от боли, а воздух разбавил дождь из мелких осколков.

Я ужаснулась, когда сильные руки вцепились в мою кофту.

— Совсем ошалела?! — прорычал Саша, сгорая от ярости. — Ты что удумала, бестолочь?!

Мамочка… Я сейчас умру от страха.

— Ничего, ничего, — заикалась я. — Отпусти, Саша, мне больно.

— Да я тебя сейчас сам урою, поняла?! — его крик раздул мои волосы. — прибью! Удушу! Дьявол, как у тебя только мозгов хватило?

Я зажмурилась и выпустила несколько слезинок. Дыхание перехватило.

— Погуляй, Паша, — приказал Соколов, и тот моментально послушался. Он отпустил меня и взъерошил руками волосы, а потом стал вымешать свою злость на старой мебели. — Черт, я же обещал! Обещал, что это в последний раз! Проклятье! Нахрена я только в это лезу?!

БАХ. БАХ. БА-БА-БАХ.

Меня трясло, как тростинку. Наверное, таким злым я видела его впервые. Я даже рта боялась открыть — попросту замерла.

— Сука! — И дверь шкафчика оказалось на полу, как все содержимое. — Ну почему ты такая?! Почему?!

Проглотив ком страха, я все же пропищала:

— Почему ты не на комиссии? — одному Богу известно, почему я спросила именно это.

Ну почему я такая?

— Ты серьезно? — обернулся Саша. — Почему меня не было на комиссии, да? — он сжал кулак перед моим лицом. — Лучше закрой свой рот и сиди помалкивай. Я не шучу. Не смей открывать его.

Молчать — это было проще всего. Молчать и наблюдать, как Саша нарезает круги по комнате; как он злиться; как тормошит свои волосы и хватается за голову; как ненавидит меня, за то, что жива.

Соколов успокоился только через несколько минут, в то время как я, поджав под себя ноги, боялась даже шелохнуться.

По всей видимости, Саша устал злиться.

— Хотела умереть? — спросил он, сползая по двери на пол.

Да, кажется.

— Нет, — выдохнула я. — Я испугалась.

И это правда.

— Странная ты, Злата, — усмехнулся он. — Ты так хочешь попасть в Рай, но боишься умереть. Забавно.

Нет, странный только ты, Саша. Ты уже второй раз спасаешь меня, а потом ненавидишь, за то, что я хожу по этой земле. Смешного мало.

нервничал и что-то бубнил себе под нос, пару раз стукнулся затылком о дверь и снова продолжил ворчать. Меня крайне удивил румянец на его щеках, ведь обычно этот холодный парень был бледен, как январский снег.

— Это ты убил Каштанку? — выдавила я, сквозь слезы. — Скажи мне правду, Саша. Это сделал ты?

Парень замер и поднял на меня свои хрустальные глаза.

— Что? — скривился он. — Что ты несешь?

— Это ты ее убил? — я повысила тон.

Саша покачал головой.

— Ты точно ненормальная…

В этот момент я поняла, что он не в курсе произошедшего. Ни то что не виноват, а вообще понятия не имел, что моей собаки больше нет.

— Каштанку убили? — переспросил он, с неподдельным удивлением. — И ты думала, что это сделал я?

Я слабо кивнула и потупила глаза в пол. Меньше всего мне хотелось показывать свои слезы, свое разочарование и стыд. Впрочем, он не должен был делать вид, что мои подозрения задели его. Я имела полное право так подумать.

Саша приподнялся на ноги, отряхнул брюки от пыли, посмотрел на меня сверху вниз и устало вздохнул.

— Я не святой, знаю, — его голос стал хриплым. — Далеко не святой. Но я бы никогда так не поступил. Животное здесь не при чем.

Он собрался уходить.

— Так почему ты ведешь себя так? — мой вопрос заставил его притормозить. — Где логика, Саша?

Он замер. Я замерла. Больше всего на свете я мечтала получить ответ на мучающий меня вопрос. Мне нужна была эта правда, как воздух.