К вечеру немного похолодало, и в рубашке было зябковато. Однако, до усадьбы Домаша оставалось всего ничего, каких-то метров 500. Домаш и Дан, в который раз, обсуждали перспективы своего сотрудничества с Якимом и Перхурием — пусть все уже и обсудили раньше, до встречи с гончарами — когда Дан заметил догоняющих их людей. Но особого значения этому не придал. Люди и люди. Ну, не тати же по светлому за ними идут. Так, глянул на них мимоходом и отвернулся… И, вдруг, нахлынуло. Ему показалось, что все это уже было и он уже видел этих типов — идущего первым худого, высокого и длиннолицего парня с развевающимися белобрысыми кудрями, двух коренастых мужичков за ним — внешне похожих, и последнего — коротышку, густо заросшего бородой и замыкавшего группу. И, как в видении, никого вокруг. А четверо сейчас догонят Домаша и Дана и коренастые бросятся на Мак… Домаша, а белобрысый и коротышка на него, Дана. И также, как в тот раз, в голову Дана полетит кулак с кастетом. Но тогда лысый, то есть, коротышка на долю секунды замешкался и Дан успел пригнуться. А сейчас… Дан даже, на всякий случай, притормозил, делая вид, будто поправляет пояс и надеясь, что Домаш уйдет вперед и он, Дан, чуть что, примет на себя первый удар. Все-таки, махать руками-ногами, будучи абсолютно безоружным, ему привычнее, чем напарнику. В свое время научили, кое-чему, в армии, хоть это и было давно… Четверо нагнали их, Дан посмотрел на их лица и понял, все то, что он принял за «дежа вю» — сейчас произойдет в реальности. Он резко пригнулся, краем глаза отмечая, как проскочившая мимо, схожая двоица бросилась на Домаша.

— Домаш! — крикнул Дан, предупреждая гончара об опасности. А затем время для Дана стало резиновым. Над его головой пролетел кулак коротышки, противник, как в тот раз, в Гомеле и, как показывало видении, метил в ухо Дана, но не рассчитал, что Дан пригнется. В следующий момент, Дан, не разгибаясь, с силой ткнул ногой в сапоге назад, куда-то попал, судя по вскрику, и уже выпрямляясь и поворачиваясь к бородатому коротышке, увидел летящий в лицо кулак белобрысого парня…

Домаш, предупрежденный Даном, среагировал мгновенно и, развернувшись к нападавшим, встретил того из них, кто бежал чуть впереди, ударом ноги — Дан все это фиксировал краем глаза. Но тот, в кого Домаш метил, как-то боком ушел от удара и прыгнул на Домаша. Домаш отпрянул и подался назад, увлекая нападавшего за собой в под… Дану, на мгновение, почудилось, что в подъезд. Конечно, никакого подъезда здесь быть не могло, но не дать противникам одновременно напасть на него, у Домаша не получалось…

Дан пропустил кулак мимо себя, затем перехватил руку длиннолицего и мягко подтолкнул вперед, в то же время нанося ногой удар ему в пах. Белобрысый громко ойкнул и, скорчившись, повалился лицом в траву. И, тут же, Дан увидел, как в кулаке заросшего густой медной бородой коротышки, скособочившегося — после столкновения с сапогом Дана — в шаге от него, блеснул каменный шарик-кистень.

— А, вот, это ты уже зря, — нехорошо подумал Дан, — это уже совсем не по-джентльменски. — И, подловив коротышку на замахе кистенем-гасило, пнул его в колено и уже падающему прямо на Дана, от всей души добавил в грудину. От удара бородатого отшвырнуло в обратную сторону и с головы его сползла суконная шапка-ушанка, прикрывавшая, как выяснилось, большую блестящую плешь. Коротышка выронил кистень, а затем медленно опустился на колени рядом со стонущим белобрысым. Дан почувствовал солоноватый вкус крови на губах и боль в слегка саднящей скуле. Коротышка, все-таки, зацепил его. Однако, сейчас не до саднящей скулы. Дан развернулся на 180 градусов и, как раз, вовремя. Сообразив, что у коротышки и белобрысого дела плохи, один из крепышей оставил Домаша и бросился к Дану. За те секунды, что тип летел к нему, Дан даже успел рассмотреть его. Смуглый и непривычно чернявый для Новгорода, и странно — удивительно спокойный.

— Опасен, — подумал Дан, — весьма опасен.

И, будто, воспоминанием о прошлом — будущем проскочило слово: — Киллер… — Дан сделал подсечку чернявому, не особо надеясь на успех. Чернявый легко перепрыгнул ногу Дана и, неожиданно, в прыжке, ударил невесть откуда появившимся в руке узким лезвием.

— Ого! — только и успел подумать Дан, уходя от удара. — Шустрый. — И показал смещение вправо, сам оставаясь на месте. Чернявый дернулся было вправо, на мгновение выпустив Дана из вида. В ту же секунду Дан подбил его и, заваливающемуся вниз, не давая ему опомниться, сильно пробил два раза кулаком в бок. Чернявый, со всего маха, грохнулся на землю. Дан хотел врезать, для надежности, ему еще пару раз ногой, но громкий всхлип, в котором, Дану показалось, он узнал голос Домаша, отвлек его. Дан повернул голову и… Сильный удар сзади заставил его поплыть… — Недооценил я противника, — подумал Дан… — В ушах невыносимо громко загудели колокола, он попытался обернуться, но лишь мягко опустился на землю, а затем и вовсе растянулся ничком.

— Какая трава громадная и зеленая, — мелькнуло еще в сознании Дана…

Сначала была полная темнота. Потом мысль: — Больно. — А за ней: — Второй раз по голове — и — меня тошнит… — А затем темнота посветлела.

— Я лежу… На земле, что ли… Что? Я лежу? Вставать, немедленно!

Дан попробовал встать, с первого раза ничего не получилось. Однако со второй попытки, неловко сгребясь и поднатужившись, он сумел сесть. Темнота окончательно рассеялась, и он увидел мелькающие вокруг ноги множества людей.

— Где я? — хотел спросить Дан у мельтешащих этих ног. Но, тут же, как-то вяло, сам вспомнил: — А-а, на нас же напали…

Он попытался, не торопясь, восстановить события.

— Меня, вроде, вырубили. Потом… — Однако мысли перескочили на другое: — Все-таки, что это за ноги вокруг меня..? Черт, — не сразу сообразил Дан, — это, должно быть, те, кто на стенах работал… Увидели, что на нас напали и прибежали на помощь.

Вдруг, кто-то, подхватил Дана под руки и поднял.

— Странно, а почему я ничего не слышу? — подумал Дан, даже не посчитав нужным возмутиться чьей-то бесцеремонностью — взяли и без спроса подняли с земли, абсолютно не интересуясь его мнением — и попробовал тряхнуть головой. Нестерпимая боль расколола голову надвое и чуть не лишила Дана опять сознания. Даже в глазах померкло.

— Ну, что, очухался? — звук ворвался в сознание Дана вместе с голосом Домаша. — Держись за меня. Вот, так, осторожно. — Дана шатало и в глазах все рябило.

— Идти можешь? — снова донесся из какой-то неведомой дали голос Домаша до сознания Дана. Дан попробовал сконцентрироваться на владельце голоса. Вид у Домаша был еще тот. На скуле явственно всплывал синяк, глаз опухал, а по щеке струилась кровь прямо на, дорогого сукна, рубашку.

Дан хотел было сказать, что не уверен в своей способности идти, но пересохшие губы не желали отрываться друг от друга. Тогда он попытался показать это рукой, однако, вместо этого, еле-еле пошевелил ладонью. Но Домаш его понял.

— Не можешь, — резюмировал он.

Что происходило дальше, Дан запомнил плохо. Кто-то куда-то тащил его и этот кто-то явно был не Домаш. По дороге Дана вырвало и ему, вроде как, стало легче, но лишь на время. Потом опять заболела голова и мир вокруг поплыл…

Следующее видение — он в окружении множества лиц и среди них Семен, Лавр, Вавула и Зинька. Его тошнит, его что-то заставляют выпить и, в очередной раз, его рвет. И последнее, он на лавке в сарае…

Очнулся Дан оттого, что страшно першило горло и очень хотелось пить. И болела голова. Да, и во рту, словно помои какие-то ел. А электронное табло часов на стене показывало 12 дня… Темнел экран телевизора… И рядом с кроватью, на журнальном столике, томился утюг с длинным проводом и висящим на ручке утюга кислотно-оранжевым, одним, носком. Дан был уверен — носок не его. Кроме того, на полу, под столиком, валялся заляпанный чем-то чехол от старого зонтика…